"Маргарет Роум. Девушка у орлиного перевала [love]" - читать интересную книгу автора

услышала с особой значительностью произнесенные им слова:
- Скажу тебе, Лиан, это необыкновенная возможность и ее нельзя
упускать! Я пытался - Бог знает как старался, - чтобы она прислушалась к
моим доводам, но она так же упряма, как мать, ее ничем не убедишь. Уверен,
если кто-то и сможет это сделать, так только ты. Все, что от тебя
требуется, - пустить в дело свое обаяние и немного польстить ей. Не
успеешь оглянуться, - она будет приручена, а "Электроник интернейшнл"
переедет сюда и начнет подыскивать землю под свой завод. Что скажешь, Лиан?
Джорджина замерла в изумлении. Она услышала низкий смешок и затем:
- А разве не вы говорили, Руни, что ваша племянница - состоятельная,
сильная и практичная деловая женщина, у которой нет времени на сантименты
и обычные женские занятия? Не потрачу ли я время зря, нашептывая
любезности на ухо.., как вы описали ее?., на ухо бесполого компьютера!
Смешок повторился, но еще более легкомысленный, затем заскрипел стул
и тот, кто занимал его, пошел к двери. Охваченная необъяснимым страхом,
Джорджина побежала обратно по лестнице и не останавливалась, пока не
укрылась в своей спальне.
Очутившись там и закрыв спиной дверь, она, приложив к горящим щекам
дрожащие руки, с болезненным чувством неловкости стала анализировать
необычный разговор. Острое чувство стыда и боли охватило девушку. Как мог
дядя так унизительно отзываться о ней? Да, конечно, у них случались
размолвки, но всегда, даже сквозь запальчивые слова, звучала
привязанность, и ей тогда казалось, она была взаимной. И вдруг такое! Он
фактически поощряет - нет, призывает! - этого незнакомца спровоцировать ее
на покупку бесполезной земли - и какими средствами! Лестью, игрой на ее
чувствах, чтобы она поддалась его ирландским чарам и стала безумно, по
собственной воле, ссыпать доллары в ею пустые сундуки. Она почувствовала
физическую боль. Если поразмыслить, мать права в своем мнении об ирландцах
вообще и о семье Руни в частности. Ребенком Джорджина часто спорила с
матерью, когда та обвиняла ирландцев в слабости и медлительности. Да и
позднее, не откликаясь вслух на убедительные доводы матери, про себя
отказывалась согласиться, что обожаемый ею дядя полное ничтожество, как
утверждала мать. Она поежилась, когда стала размышлять на болезненную тему.
У нее был небольшой опыт общения с мужчинами вне делового мира. И в
этом тоже вина матери. Ее неприятные воспоминания о замужестве с Бренданом
Руни обсуждались так часто и детально, что Джорджина подсознательно
обросла панцирем недоверия, которым отвращала каждого питающего надежды
воздыхателя. Всех, за исключением Уолли. Джорджина вспомнила его
подчеркнутое внимание: на заботу и очевидное восхищение она отозвалась
растущей привязанностью, которая расцвела под теплым одобрением матери.
Конкретно ничего не обсуждалось, но Джорджина знала: только громадный
объем работы не позволил Уолли сделать ей предложение выйти за него замуж.
Мысли об Уолли в какой-то мере восстановили утерянную уверенность в
себе, и Джорджина начала действовать. С тихим раздражением она опустошала
ящики, чтобы упаковать вещи и отряхнуть пыль Ирландии со своих ног. Она
вернется к людям, которые знают и понимают ее, и постарается забыть
спланированное дядей предательство. Неожиданно в голову пришла мысль:
почему дьявольские козни этих беспринципных мошенников должны заставить ее
бежать? Есть другие, более доверчивые души, которые могут попасть в их
лапы, и было бы непростительной слабостью позволить мошенникам