"Джефф Ровин. Смертельная битва " - читать интересную книгу автора

если бы тот захотел, он сам бы рассказал ему об этом.
Юноша никогда не говорил тетушке о своих подозрениях в отношении того,
откуда у его отца взялась навязчивая идея овладеть тайной пороха. Как-то раз
Кун Лао, еще совсем маленький, заметил рисунок отца, который тот спрятал в
складках накидки. На нем были изображены камни, лодки и домашняя утварь,
летевшие к небесам на огненном шаре.
Старший Лао сам хотел туда вознестись. Ему надо было найти и подчинить
себе такую силу, которая позволила бы человеку свободно парить над землей.
"Ты шел своим путем, - подумал юноша по дороге к далеким, грезившимся
ему отрогам горы Ифукубе. - Я же избрал себе собственный путь".
Когда солнце зашло за горизонт и день сменился ночью, уставший Кун Лао
не захотел останавливаться, стремясь поскорее достичь цели путешествия.
Наткнувшись на толстую ветку, лежавшую на земле около высохшего одинокого
дерева, он обломал с нее носком сандалии сучья и, превратив ее в посох,
продолжал идти вперед, на запад, где еще были видны отсветы вечерней зари.
Юноша шел своей дорогой, а за ним неотступно следили те самые
лучисто-золотистые глаза, только теперь они смотрели ему не в спину, а в
лицо из-за утеса, до которого Кун Лао еще предстояло пройти немалый путь.


Глава 3

В четвертую ночь путешествия на юношу обрушился страшный ливень.
Застигнутый непогодой, Кун Лао остановился около скользкой от воды скалы.
Вещи свои он положил на мокрый мшистый камень и, защищая рукой глаза,
огляделся в надежде отыскать неподалеку какой-нибудь навес, дерево или
валун, где бы можно было укрыться от дождя.
Но на грязной тропе, проходившей вдоль нижних отрогов гор, не было
того, что он искал. Слева от юноши шла сплошная скалистая стена, а справа
высился поросший кустарником горный склон. Еды у него совсем не осталось. В
первый день пути его пищей были персики и несколько извивавшихся гусениц; во
второй ему удалось поймать и приготовить себе фазана, такого облезлого и
старого, что, казалось, он был даже благодарен Кун Лао за то, что тот
свернул ему шею. На третий и четвертый день юноша съел лишь несколько ягод.
Силы его были на исходе. Он страшно хотел есть, но не мог понять, что его
больше беспокоило - пустой желудок, постоянно взывавший к его совести и
состраданию недовольным урчанием, или кружившаяся голова, которая все чаще
отказывалась ему повиноваться.
Он вздохнул и отжал длинную черную косу.
"Если б дело было только в голоде", - сказал про себя Кун Лао, пытаясь
сосредоточить внимание на том, что его окружало. Он весь продрог, потому что
шерстяная накидка промокла под дождем до нитки, от долгого подъема в гору
ныла спина. И хотя юноша свято чтил традицию, предписывавшую каждый день в
течение трех лет поминать отца, он все же отчетливо понимал, что если
опуститься сейчас на колени для молитвы, то сил подняться у него уже не
будет. Попросив у старшего Лао прощения, молодой человек оперся об утес и,
невзирая на хлеставший как из ведра дождь и стрелы молний, разрезавшие небо,
сказал несколько слов в память о покойном отце:
- Великий мыслитель и алхимик Гэ Хун писал: "Человек, на долю которого
не выпало ни одного несчастья, подобен зверям и птицам, мимо которых