"Лилиана Розанова. Две истории из жизни изобретателя Евгения Баранцева (сб. "Фантастика, 1967")" - читать интересную книгу автора

- Ну что вы кричите? - негромко сказала она. - Человек же не виноват:
это крышка отскочила.
- Действительно, - миролюбиво поддержал Константин, - подумаешь!
Обыкновенная сметана, не радиоактивная.
- Умник какой! - обрадованно взвизгнул кто-то.
- Пижон! - определил пострадавший мужчина. - Как он про радиацию-то? С
усмешечкой!
- Молодежь!
- Ихний брат стоит на сметанном конвейере - вот крышечки и
отскакивают...
Маленькая девушка, покончив с банкой, поднялась на цыпочки и спросила у
Костиной спины:
- Вы сойдете у Аэропорта?
- А знают они ей цену, сметане-то?!
Поезд тормозил.
- Сойду, - в сердцах сказал Константин.
На перроне она чуть отстала, натягивая на голую пятку сползший ремешок
босоножки. Костька из солидарности замедлил шаг.
- Попало нам, - сказала она, прыгая на одной ноге.
- Бывает, - пожал плечами Костька.
Девчонка была так, обыкновенная десятиклашечка, немножко кудрявая, -
самая длинная, блестящая прядь заложена за маленькое ухо.
- Один раз, - сообщила она, - со мной тоже случился ж-жуткий случай - и
как раз в метро! Я ехала на Новый год, а один дядька зацепился за меня
портфелем, там на углах такие железинки, - и весь чулок ой-ей-ей!..
Вообще она была смешная: глаза круглые, руки тонкие, а на блузке без
рукавов матросский воротник, как у дошкольницы.
- Ужас, - согласился Константин.
Тут я просто замер, и на некоторое время вообще перестал что-нибудь
замечать, потому что она улыбнулась. Такая славная была у нее улыбка:
вспыхнули светлые глаза, взмахнули ресницы, лицо чуть запрокинулось, и
вся она словно осветилась до самого донышка. Я перевел взгляд на
Константина и понял все, что с ним происходит, - ведь это она ему
улыбнулась, а не мне.
... От черного, вымытого поливальными машинами асфальта Ленинградского
проспекта поднимался тихий парок. Они шли навстречу далеким огням
Шереметьева, и наверное, она замерзла в своих босоножках, в которых не
было ничего, кроме плоских подметок, и в пустяковом детскосадовском
платье, потому что теперь на ней был Константинов ало-синий свитер,
пришедшийся ей как раз до колен. Люди вокруг них исчезли - оказывается,
уже наступила ночь, и окна не горели, зато на расстоянии двух-трех
вытянутых рук, на оконечностях подъемных кранов мерцали фонари, и,
доверительно рокоча, бороздили небо бортовые огни самолетов. Негасимые
автоматы с газированной водой жили тайной ночной жизнью; Костька и она по
очереди подставляли пригоршни под их колючие струи, потому что стаканы до
утра были припрятаны расторопными работниками службы быта.
- Если бы люди знали! - сказала она. - Если бы они только
представляли!.. И у них было бы побольше свободного времени, - они
обязательно приходили бы сюда по ночам. Да?
Костькин ответ я не запомнил - очевидно, в силу его бессмысленности.