"Александр Рубан. Витающий в облаках (Фантастическая повесть)" - читать интересную книгу автора

месте. Вот так.
- Я всё понял, Петрович, - сказал Даблин. - А во-вторых?
- Что во-вторых? - спросил Павел Петрович, остывая.
- Ты говоришь: уверен, что порыв - на Карасёвом. Во-первых, мол,
предупреждал. А во-вторых?
- А, вон вы о чём... Во-вторых, конечно, приборы.
Приборы у Прохорова, как он уже имел удовольствие доложить, никогда не
врали. По крайней мере, в его, Прохорова, смену. Может, это кому и не
нравится, может, кому и хочется, чтобы они соврали разок-другой, но тут уж
извини-подвинься. Прохоров свою зарплату за то получает, чтобы приборы не
врали. При нём. Вот так. Конечно, если они соврут, да ещё в конце квартала,
да ещё, сами понимаете, в большую сторону, то может и премия получиться.
Мало ли что при выходе с месторождения приборы покажут одно, а при входе на
сборный пункт - другое. Проставь то, что больше - вот тебе и премия. Только
Прохоров плевать хотел на такую премию, которую за враньё платят. Вот
так!.. А никто и не заводится, Сергей Николаевич, кто заводится? Я говорю,
что приборы у меня не врут. При мне. Мало ли что машина! Как я на смене -
так у машины совесть появляется. Спросите, откуда? А я с собой приношу. А
потом уношу. Моя совесть. Вот так.
- Понял, Петрович. И что показали твои совестливые приборы?
Приборы показали Павлу Петровичу увеличение дебита скважин на острове.
Все замерные установки острова дали суммарную прибавку в двести кубов.
Такой прибавки дряхлая нитка, проложенная чёрт-те когда по дну озера,
выдержать не может, она и так работает на пределе. А замерные установки
подключены в устьях скважин. Установки не врут - на прошлой неделе
проверял. Значит? Значит, падение давления в нитке...
- Значит, порыв, - сказал Даблин.
- Вот видите - сами догадались, - согласился Павел Петрович. - Порыв.
Представляете, как там хлещет? И хорошо, если на берегу, а не под водой.
- Ладно, Петрович, спасибо, - медленно сказал Даблин и опять ухватился
за подлокотник. "Ну, я вас!.." - Спасибо, Петрович, - повторил он,
успокаиваясь и опуская себя в кресло.
- А не за что, Сергей Николаевич, - отозвался Прохоров. - Я вам ничего
нового не сказал, вы сами догадались. Сводки-то у вас на столе, я правильно
понимаю? А там все цифирки имеются. Правильные цифирки, в мою смену
полученные. Журнал неисправностей - вещь серьёзная, ему перечить никак
нельзя: штраф поболее премии выйдет. Вот так. Приятно побеседовали,
спасибо, что не забываете...
Понесло Петровича, подумал Даблин. Пускай несёт. Пускай его подольше
несёт, лишь бы трубку не бросал, он мне ещё нужен. Сейчас будет нужен.
Сейчас... Даблин уже не слушал. Он изо всех сил цеплялся за подлокотник
кресла, сопротивляясь неприличному воспарению, и отстранённо наблюдал, как
неопределённое "ну, я вас!.." обретает форму и плоть, разрастается,
становясь развёрнутой программой действий по спасению озера. Не плана, а
озера - вот что плохо. Это - основной минус. Плевать. Принимаем как
должное, со всеми вытекающими. Дальше... Губы его сами собой произносили
ничего не значащие слова: "Конечно, Петрович!", "А ты как думал?", "Это мы
ещё посмотрим..." (лишь бы его несло, лишь бы не бросал трубку!), а перед
глазами сгущалось, ветвилось, росло дерево замысла, и Даблин до боли в
глазах вглядывался в ещё не вполне ясные контуры. Бульдозерист. И не любой,