"Александр Рубан. Пыль под ветром (Сны инженера Тенина)" - читать интересную книгу автора

Дракон. Илья выберет кумангу или...
Никаких или. Он выберет кумангу!
Илье хотелось думать об этом гордо и отрешённо. А для начала - поймать
себя на жалости к себе и подавить эту жалость могучим усилием воли. Чтобы
до сладкого комка в горле, до слёз. Но не было в нём жалости к себе и не
было комка в горле... А вот слёзы, кажется, получились: всё поплыло перед
глазами. И когда он ещё раз оглянулся через плечо, он уже не увидел
площади, хотя проулок был прям. Углы крайних зданий текли сквозь слёзную
пелену, сдвигались и раздвигались, таяли размытыми контурами, словно что-то
неприятное происходило с пространством. Илья отвернулся и твёрдо, чуть
оскальзываясь, зашагал по брусчатке. Белая корочка соли протяжно
поскрипывала под его каблуками.
Город ещё не проснулся - а в этих, восточных, кварталах даже дворников
не было видно. Здесь всегда просыпались поздно, потому что засыпали далеко
за полночь, а то и под утро. Здесь жили поэты, актёры и проститутки, и не
было ни одного добропорядочного горожанина, создающего непосредственные
материальные ценности. Илья понял, что не случайно свернул сюда: его не
тянуло встречаться с теми, кого он облагодетельствовал. Он вспомнил, что
даже дворникам - ни одному из них - не посмотрел в глаза, а зверские рожи
корчил им по возможности в профиль... Он даже на лица конников избегал
смотреть, когда ритуально проталкивался сквозь их ритуально грубый заслон к
своему Дракону, - и лицо Дракона было единственным лицом, которое он
сегодня видел в упор. Обильно потеющее, обезображенное предельным возрастом
и дыханием запредельной бездны, это лицо отнюдь не казалось ему
безобразным. Илья забыл, как выглядят красивые лица. И не хотел вспоминать.
Проулки между тем становились всё `уже и, как ни странно, светлее, а
белая пыль под ногами перестала поскрипывать на каждом шагу, она была
мягкая, как просыпанная мука, или как слой мела на полу возле классной
доски к концу шестого урока, но это было очень давно и в другом мире...
Илья зажмурился, потряс головой и снова открыл глаза. "Это город! - сказал
он себе настойчиво и проникновенно. - Мой двенадцатый город, и я только что
завершил в нём свою миссию. В полдень я покину его, а до полудня я должен
хоть кому-нибудь в этом городе посмотреть в глаза, впервые не пряча ничего
под плащом. Посмотреть в глаза и попытаться понять: что изменяется в этих
людях, когда мы завершаем миссию? Почему эти люди отныне и навсегда
счастливы? И как выглядит счастье людей, очищенных от скверны
повиновения?.."
И он-таки уговорил себя. Знакомые стены и знакомая брусчатка мостовой
восстановились перед его взором, и белая корочка соли опять заскрипела у
него под каблуками. Но некое сомнение уже проснулось и было настороже:
силуэт бредущего ему навстречу сонного дворника никак не хотел становиться
дворником. Метла, которую встречный держал в оттянутой книзу руке, была
слишком тяжела для метлы и громыхала вслед за ним по брусчатке каким-то
металлическим грохотом, а сам человек был тоненький, стройный, он брёл,
опустив голову, и волосы его были схвачены пучком на затылке. "Мы называли
это "конский хвост", - вспомнил Илья, - и вплоть до восьмого класса нам
нравилось дёргать девчонок за эти хвосты, а потом мы обнаружили, что в них
(девчонках, а не хвостах) есть ещё и другие возможности..."
Он снова зажмурился и снова потряс головой. А когда открыл, наконец,
глаза, оказалось, что это действительно девчонка из его класса - Аля