"Александр Рубан. Пыль под ветром (Сны инженера Тенина)" - читать интересную книгу автора

кресла недобритого клиента. Тот, поднявшись с пола, ринулся было к Илье, но
вдруг передумал, пожал плечами, ухмыльнулся и вышел, полунамыленный.
- Вы не будете на меня в претензии, если я вам перережу горло? -
спросил, добродушно улыбаясь, цирюльник. Сегодня ему было всё равно, и он
не боялся пугать клиентуру неумной шуткой: пречудный день.
- Приготовь бинты, - озабоченно бросил Илья, усаживаясь в кресло и
кладя винтовку себе на колени.
- Я, разумеется, пошутил, - на всякий случай сообщил мастер. Обтёр
мыльную пену с большого пальца левой руки и стал править бритву.
- А я нет, - нетерпеливо сказал Илья. - Приготовь бинты!
Цирюльник покивал, невозмутимо доправил бритву, положил её на дубовый
резной подзеркальник и лишь после этого неспешно направился к шкафчику
возле окна, где у него было всё необходимое для перевязки.
Когда он наконец отвернулся, Илья выдернул затвор, опустил его в
правый карман камзола и приставил винтовку к стене. Потом ухватил левой
рукой бритву, а правую положил на подлокотник ладонью вверх, изо всех сил
выпрямив пальцы. Примерился и - быстро, чтобы не передумать, - дважды с
оттяжкой полоснул бритвой по мякоти средних фаланг. От себя и к себе.
Прежде, чем хлынула кровь, он успел заметить, что порез на мизинце
получился выше, чем следует. Превозмогая дурноту, Илья аккуратным взмахом
срезал остаток буквы. Тряхнул рукой, сбрасывая на пол кусочки
татуированного мяса и длинные капли крови, сжал пальцы в кулак и откинулся
в кресле.
Боли не было: бритва оказалась очень острой. Справная бритва, как и
всё в этом городе. Больно будет потом, когда начнёт заживать...
До вечера Илья отсиделся (отлежался) на крыше магистратуры, под самым
флагштоком, глухо постанывая и нянча забинтованную кисть. Никто его не
искал ни сразу после полудня, ни потом, но до наступления темноты он не
рисковал спуститься.
Процедура выбора началась ровно в полдень, без малейшей задержки. Илья
наблюдал её, чуть высунув голову из-за парапета.
Ничего не понимающий горожанин (не понимающий даже, что он изображает
Илью) был возведён на помост, равнодушно выслушал ритуальные вопросы
Дракона, покивал и поулыбался знакомым в толпе и, когда его подвели к
столу, заинтересовался гарротой. Двое конников тотчас ухватили беднягу за
плечи, а преподобный быстро сунул ему что-то под нос (надо полагать,
усыпил), после чего, накинув на шею стальную петлю, деловито и без всякой
торжественности скрутил ему голову. Третий конник, стоявший рядом,
подхватил её, не дав упасть на помост, и сунул в мешок. Потом туда же
сунули гарроту и обезглавленное тело, завязали и швырнули в фургон. Всё это
заняло не больше двадцати минут.
Сразу после завершения процедуры послушники ордена стали разбирать
помост и подъёмник, загружая брусья и доски в ещё один фургон. К двум часам
пополудни оба фургона, влекомые двумя дюжинами запряжённых цугом волов,
медленно двинулись по главной улице прочь из города. Зеваки, ещё немного
позевав и потоптавшись возле кровавой лужи в центре площади, разошлись по
домам - отсыпаться.
Конники тоже покинули город, но Илья имел основания полагать, что не
все. Два-три офицера могли и остаться, переодевшись, - поэтому Илья решил,
что безопаснее будет не покидать убежище до темноты. Полезно было также