"Александр Рубан. Пыль под ветром (Сны инженера Тенина)" - читать интересную книгу автора

арсенал, рушились, уже догорая, в конце главной улицы гигантские,
составленные шалашом, створы городских ворот. Впервые Илья мог воочию
наблюдать радостный результат своей миссии и даже принять участие -
насколько это возможно с одной рукой. Укоротив ремень, он приладил винтовку
за спину, спустился, оберегая правую руку, по пожарной лестнице во
внутренний дворик магистратуры (он же малый перипатетический зал для
разрешения крупных имущественных споров) и вышел на площадь.
И вовремя, потому что в окна магистратуры уже летели булыжники и
смоляные факелы. Занялось на удивление быстро.
Когда Илья подошёл, небольшая толпа горожан уже сгрудилась вокруг
откупоренной винной бочки, а рядом кого-то качали. Оказалось - лучшего
факеломётчика, коим был признан бывший глава бывшей городской судейской
коллегии. И не мудрено: кому, как не ему, знать, в какое окно и с какой
силой надлежит метнуть факел, чтобы наверняка загорелось!.. Налицо было
использование служебного положения в личных целях - но Илья, помня
предупреждение своего Дракона, не стал высказывать это предположение вслух.
Его бы просто не поняли. Над ним бы даже не засмеялись. Его бы в лучшем
случае пожалели - да и сам он показался бы себе пигмеем. Завистливым
злобным пигмеем среди веселящихся освобождённых титанов...
К тому же, следовало помнить о тех двух или трёх офицерах ордена, что
могли ещё находиться в городе. Поэтому Илья напустил на себя по возможности
беззаботный вид и танцующей походкой направился в обход пирующей толпы. Но
один из титанов (со сломанной, видимо, левой рукой на перевязи) ухватил его
за рукав, а другой титан сунул ему глиняный кубок с густо-красным до
черноты вином. Уже и третий был рядом - с ароматно дымящимся куском
прожаренного мяса, и четвёртый поспешал навстречу, неся в каждой руке по
ломтю яблочного пирога, и все они похлопывали Илью по спине, теснились
вокруг, тискали и целовали его, стараясь не задеть и не сделать больно его
правой руке, - и не отстали, пока он не выцедил кубок до дна. Илья было
подумал, что его узнали и благодарят, но скоро увидел, что так же относятся
ко всем вновь прибывающим.
Один из перепивших титанов подобрался почти вплотную к догорающему
зданию магистратуры и весело стравил на крыльцо. Его изумительно остроумный
подвиг был встречен ликующими хоровыми выкриками: "Не судите, да не судимы
будете!" - и послужил сигналом к завершению промежуточного пиршества,
далеко не последнего в эту ночь.
Ещё наполовину полная бочка была водружена на раздобытую где-то
тележку с колёсами в человеческий рост, побросали туда же ломы, кувалды и
кирки, сверх того аккуратно сложили кубки и корзины со снедью и там же
умудрились разместить пятерых или шестерых особенно увечных. Дружно
впряглись и покатили всё это к восточному бастиону, где, как выяснилось,
нужна подмога.
И была весёлая пьяная ночь, и горели костры на крепостном валу, и
рушились в глубокий ров камни с донжонов и равелинов, и даже целые куски
толстых зубчатых стен. Те, кто уже не мог работать от усталости или
случайных увечий, становились виночерпиями, а танцовщицы и проститутки из
восточных кварталов проявили незаурядные способности в качестве сестёр
милосердия, проституток и танцовщиц... Поэты слагали небывало задорные
гимны, а художники - все, как один, - рисовали картины на одну и ту же,
подсказанную вдохновением, тему: "Свобода приходит нагая". Благо не было