"Александр Рубан. Пыль под ветром (Сны инженера Тенина)" - читать интересную книгу автора

Малыша звали Архад... Нет, пожалуй, точнее так: Аргад, - но с глухим
фрикативным "г", какое бывает в родственных русскому языках и в слове
"ага". Впрочем, давайте плюнем и будем писать его имя так: Аргхад, - просто
чтобы не забыть, как оно произносится. Потому что - а вдруг это важно?
Так вот: Чистильщик Аргхад мог значительно больше, чем помолчать,
сидя. Илья убедился в этом, доковыляв до его резиденции.
Начать хотя бы с того, что резиденция Аргхада размещалась в большом
трёхэтажном здании (почти небоскрёбе, по меркам Восточных Пределов),
занимая все три этажа плюс два подземных. Илья вспомнил свои двенадцать
хижин, развалюх, угловых мансард и полуподвальных келий (протекавшая
мансарда в пятом городе была его самым роскошным жильём) и впервые оценил
масштабы своего неумения жить.
Прежде всего они спустились в нижний подвал, потому что именно там
хранился малый саркофаг Чистильщика - неподъёмный свинцовый кубик со
стальной оболочкой и сложной системой запоров, каких никогда не было у
Ильи. Новенькие запоры были, несомненно, сработаны местным
кузнецом-недочистком... Словом, это был абсолютно пижонский сейф, ключи от
которого Аргхад немедленно передал Илье. Кроме запоров, саркофаг - даже
пустой! - днём и ночью охранялся двумя дюжими недочистками; попросту
говоря - рабами. Переподчинив их себе, Илья с облегчением избавился от
куманги.
Освободить рабов он, увы, не мог, хотя и полагал их излишеством.
Придётся им подождать до утра: утром он наденет плащ Аргхада, получит его
новую кумангу и наведёт здесь порядок... Конечно, не его это дело, но он
чувствовал себя виноватым перед малышом, которому предстоял суд орденского
трибунала, и он решил хоть немного смягчить грядущий приговор. За
профнепригодность Аргхада могут разве что разжаловать в послушники, но вот
если его обвинят в злорадстве... Решено: завтра Илья этих недоделанных
дочистит. И, надо полагать, не только этих.
Всё-таки, орден переоценил свои силы: в Чистильщики уже лезет всякая
немочь. Ведь знают, что их ждёт впереди, не могут не знать! А всё равно
лезут...
Затем Аргхад вывел Илью из подвалов наверх, в бельэтаж, где поднятый
пинками домашний лекарь (лучший в городе, разумеется, и тоже недочисток)
остановил кровь и обработал ранки целебными мазями, моментально
успокоившими боль. Но не удовлетворился этим, раздел Илью до пояса (Илья
вспомнил о патронах, ухватил левой рукой камзол и держал, не выпуская),
уложил на диван и быстро, ловко, методично, почти не причиняя боли, занялся
его синяками и ссадинами, промывая, смазывая, обкладывая компрессами.
Наконец, накрыл Илью одеялом, сказал: "Двадцать минут покоя", - и исчез.
Аргхад между тем носился по всему дому, поминутно оказываясь рядом и
заглядывая в глаза. Казалось, он будил пинками все комнаты на всех трёх
этажах своей резиденции, как только что разбудил лекаря. Илья то хмурился,
то усмехался, но любое выражение на его лице (неважно - одобрения или,
наоборот, неудовольствия) лишь подстёгивало усердную суету Аргхада. В конце
концов, Илья просто закрыл глаза и расслабился, полупогружаясь в полусон,
помимо воли наслаждаясь уютной какофонией звуков и запахов.
...Гудели каминные трубы; аппетитно скворчало и попыхивало внизу на
кухне; зазывно звенели столовое серебро и хрусталь; журчала вода