"Лев Рубинштейн. Альпинист в седле с пистолетом в кармане " - читать интересную книгу автора

Пришлось вставать и делать вид собирающегося. Лейтенант, придя, сказал:
"Автоматов не брать и ... каски оставьте".
Видно, идти утром, подумал я, это хорошо. Но! Что-то серьезное. Грибов
по пустякам нас теперь не посылает.
Великанов пошел за лейтенантом первым, за ним вышел Федя, я последним.
Землянка комбрига из двух комнат - "предбанник" и спальня. Первая
большая, освещенная аккумуляторным фонарем, с большим столом, на котором
всегда лежат карты, линейки, карандаши. Мы застопорились в дверях. Меня
пускают не сразу. Войдя, я все понял. Стол накрыт для гостей. Стоит еда, две
бутылки какого-то вина, водка. Мы вошли, столпились у входа, застеснялись,
помешали. Полковника не видно. Лейтенант тоже ушел. Уходить нельзя и стоять
плохо в грязных ватниках ... Дверь из спальни отворилась, и прелестным
хрипловатым военным голосом Иван Владимирович сказал: "Друзья! Снимайте
ватники. Я пригласил вас на ужин. Сегодня будем встречать новый год. Леня,
убери одежду ..."
Новый год ... Кто его знает ... кто его помнит здесь. Новый год.
Тридцать первое декабря. Через двадцать минут ... А может, через пять идти в
разведку. Не верим, не снимаем, стеснение не фальшиво, а всерьез. Почему
нас??? Эта психологическая загадка не была решена ни тогда, ни позднее.
Почему нет здесь начальника штаба, его заместителя, подполковника Цыганкова?
Майоров, комбатов, начальников связи, инжслужбы, артиллерии и других? Почему
полковник, комбриг на встречу нового года позвал троих солдат?
Только тот, кто знает военную службу, поймет всю трудность этого
вопроса. Может быть - как одна живая Земля во всей Вселенной, так во всей
многомиллионной армии только у нас в бригаде полковник к себе на ужин по
поводу встречи нового года пригласил троих солдат. И не музыкантов, не
артистов для развлечения, а просто так.
Никого не ждали. У стола стояли пять табуреток. Мы сели, полковник и
адъютант после нас.
Адъютант разлил в маленькие рюмки вино. Какое было вино ... Стесняясь,
я не посмотрел на этикетку, но было оно лучшим вином в мире. Я знал сие
точно. Полковник сказал какой-то простой тост, показавшийся мне тоже лучшим
в мире. Я уже давно был влюблен в нашего Грибова. Потом, по знаку
Вели-канова, тогда еще не очень любившего говорить, я сказал тост. Мне он не
показался лучшим в мире, но все выпили с удовольствием.
Тут Иван Владимирович, как-то очень весело и посмеиваясь, встал и
сказал: "Сегодня мне присвоили генерала и назначили командиром 122-й
дивизии. Так что вы первые узнаете о моем отъезде. Хочу добавить. Мне
грустно расставаться с бригадой и еще больше - с вашей компанией. Я поднимаю
тост за вас".
Было ноль часов двадцать минут первого января 1942 года. Мы поняли, мы
встали.
Грибов еще сказал: "Со мною уезжает мой адъютант Обо-ленцев. Я просил
Цыганкова отпустить со мной альпинистов. Он до приезда командира временно
будет командовать бригадой. Он не согласился, мне они тоже нужны, сказал".
Мы все поняли, сказали спасибо и вышли из землянки генерала. Вошли к
полковнику, вышли от генерала.
Погода испортилась.