"Лев Рубинштейн. Альпинист в седле с пистолетом в кармане " - читать интересную книгу автора

теперь я одна, ослабла от голодухи, забот о детях, холода. А он, Левочка,
светится моей звездоч-кой счастья, и никогда! и никто! другой".
Прочесть это письмо мне довелось значительно позднее. Как не похоже оно
было на то, что позже ожидало меня при встрече с Ирочкой в Куйбышеве.


ВЕЛИКАНОВ


Нас оставалось только трое из одиннадцати ребят, почти как в песне, и
первому из равных, старшему из нас Карпу Великанову оторвало ногу.
Как-то обычно и простенько все звучит в одной фразе - оторвало ногу.
Толе Кельзону вырвало бок осколком, Сереге Калинкину перебило голень,
Абраму - осколок в живот, а Карпу - оторвало ногу. Хочется сказать,
Надежда... Надежда ... угасает пунктиром. Справедливость, правда и
милосердие восторжествуют, хватит ли нас увидеть это торжество.
Карп был в командирской разведке с полковником Угрю-мовым и нарвался на
мину. На нашу мину. И была их, мин этих, тьма. Проклятые мины. На них
подрывались свои, а немцы по ним же ходили. Ставились мины пехотные и
танковые, ставились на проходах, в лесу на полянах. Кто ставил и где
ставил - забывалось. Сегодня он поставил - завтра его убило. Сегодня
поставил-завтра забыл, а Карп нарвался.
Великанов был адъютантом командира бригады. В нашей войне адъютанты
подавали еду, добывали выпивку и девушек, носили автомат за командиром,
сопровождая его на НП (наблюдательный пункт) и в окопах. Никаких
ответственных, чисто военных поручений им, как было во времена Кутузова, не
давалось.
Великанов же оказался адъютантом совсем нового (старого), необычного
типа. Он постоянно или очень часто работал за командира бригады.
Волею судеб нашим командиром оказался Герой Совет-ского Союза полковник
Угрюмов.
Герой финской войны, где он был капитаном, командиром роты, и где его
рота, как говорили, первой ворвалась в г. Териоки (позже Зеленогорск). Очень
трудное дело узнать, какая рота или взвод ворвались первыми или вошли
первыми. Для этого нужно ворваться раньше или уж во всяком случае не позже
их. Узнается это, как правило, от них же самих, а кто скажет, что мы
ворвались вторыми? Тем более, что каждая рота, врываясь, не видит других и
искренне считает себя первой. И они все, конечно, молодцы.
Чтобы узнать первую, нужно просто для ясности одну из них назвать
"первой ворвавшейся". Так, скорее всего, рота капитана (тогда ротами
командовали капитаны) Угрюмова прославилась, а ее командир стал Героем
Советского Союза. Дальше все шло как по рельсам. Звания, должности подлипали
к Золотой Звезде, и к началу этой войны наш Угрюмов уже был полковником и
командовал дивизией, а как показало дело, по существу оставался тем же
командиром роты, не более. К тому же сильно "закладывал за воротник".
Когда дивизией командует командир роты - бедная дивизия. Его
распоряжения были как персть земли на рану. Засыпать можно -
оздоровить -нет.
Угрюмова сняли с понижением и, пожалев Героя, несколько постеснявшись,
поставили его не на роту и даже не на батальон или полк, дали ему бригаду,