"Лев Рубинштейн. Альпинист в седле с пистолетом в кармане " - читать интересную книгу автора

которая меньше дивизии, но не так уж сильно отличается. В дивизии - грубо
три полка, в бригаде - три отдельных батальона (это между полком и
стрелковым батальоном, которых три в полку).
Так вот, придя в бригаду, обескураженный понижением и разочарованный
обидой, Угрюмов стал закладывать еще больше и чаще. Тут ему под руку попался
толковый человечек - Великанов, уже созревающий вояка, он делает Карпа своим
адъютантом, доверяет ему командовать бригадой. Это значит - разрешает
отдавать приказы в такой форме: командир бригады приказал ... и далее идет
содержание приказа.
По Уставу такой формой приказа обладает один человек- начальник штаба,
но лежа пьяным на топчане, Угрюмов говорил: "Великанов, скажи, комбриг
приказал", - и Карп говорил все, что нужно. Угрюмов быстро понял, что Карп
не подведет, и доверял ему полностью и самозабвенно. Даже на
рекогносцировках, в присутствии Угрюмова, Великанов начал отдавать
распоряжения, соблюдая, кое-как, вежливую, корректную форму.
Все подчиненные быстро усвоили эту деталь и часто обращались вместо
командира просто к Великанову, тем более, что его разумные распоряжения и
корректность всем нравились, и воевала бригада под управлением рядового
Великанова, в общем, неплохо. Но время шло, и ему присвоили воинское звание
младшего лейтенанта.
Во время рекогносцировки Великанову оторвало ногу, Карпа отвезли в нашу
санчасть, а Угрюмова быстро сняли с бригады и перевели куда-то в тыл, в
военкомат.
Я был где-то далеко и узнал об этом только на следующий день. Прибыл
верховой-связной и передал: "Товарищ лейтенант! Вас требуют в медсанроту!"
- .Что случилось?
- .Ранен Великанов.
- .Серьезно?
- .Серьезно! Я больше ничего не знаю. Требуют вас немедленно. Берите
мою лошадь. Заводной не нашлось. Она стоит в том лесочке. Спрятана в кустах
орешника. Я доберусь пешком. Так приказано.
Дороги наши, лежневки, называли "роялем". Так звучно они играли, когда
ехала по ним телега, наш единственный транспорт. Это настил, построенный
саперами из тонких сосенок и елок (другие в наших болотах не растут). По
краям лежат колесоотбойные брусья из более толстых деревьев, и все связано
проволокой. Верховая лошадь может "бежать" только шагом, тогда дорога больше
похожа на другой музыкальный инструмент ... ксилофон, там тоже лежат
деревянные дощечки, и по ним бьют молоточком. А я бил палкой свою маленькую
клячу, торопясь в санроту, но кляча не бежала, она хорошо знала такую
дорогу. Ее подковы скользили по гнилой коре сосенок. Иногда сосенки
раздвигались, и если туда по-падала нога лошади, она сразу ломалась. Кто
сказал об этом моей лошадке, не знаю, но погнать ее бегом не удавалось. В
санроту прибыл я к вечеру. Проводили меня к операционной палатке. Вышел
доктор-хирург (впоследствии ставший моим большим другом, не только на войне,
но и до настоящего времени) - Алексей Нилыч Колокольцев. Человек
необыкновенного обаяния и тончайший мастер хирургии. У операционной, двойной
палатки (белой внутри), был "предбанник". Доктор ввел меня туда, сурово
поглядывая на грязную шинель и сапоги, но ничего не сказал.
- Я доктор Колокольцев, Великанов ваш друг?
- Да!