"Борис Руденко. Трудный случай в практике (Сборник "Помочь можно живым")" - читать интересную книгу автора

знаете статистику происшествий в Большом Космосе? Доли процента. Любых
происшествий - учитывается даже поломка кухонного агрегата или бытового
пылеуловителя. Вот мы и попали в эти доли. В момент Межзвездного прыжка
столкнулись с облаком газа. Само по себе не страшно, просто точка выхода
ушла от расчетной на целую угловую минуту. Довольно много, если учесть,
что прыжок сделан на максимальную дальность.
Но вот на выходе мы угодили в кометный хвост. Отсек с компенсатором
буквально изрешетило. Жилые отсеки не пострадали - там все-таки двойная
защита, блокировка и прочее, а фермент почти весь вытек. На оставшихся
крохах домой не вернешься - с бездействующим компенсатором забросит черт
знает куда...
Ближайшая к нам система с планетами - Церекс, выбирать не приходилось.
Чтобы до него добраться, разгонялись для прыжка два месяца на планетарном
топливе. Сожгли, естественно, к чертям. Только и осталось, что на посадку
планера и взлет. Да и то при минимальном расходе. Как мы планер очистили,
вы бы видели! Все выкинули, буквально все, без чего могли просуществовать
- вплоть до гигиенических пакетов.
Про то, что "Авиценна" остался там, известно всем. В чем было
единственное спасение. На "Авиценне" нетронутый груз фермента для
биокомпенсаторов - Линдмар должен был оставить здесь аварийную базу, в
этом секторе подходящих планет больше нет. На "Авиценну" была вся наша
надежда.
Мы знали, что нас ждет на планете, но выбора не было. Планер опустился
довольно удачно - всего в километре от "Авиценны". Павел - настоящий
мастер, ас, сделал все, что было возможно. На корректировку горючего уже
не оставалось - только на взлет с учетом загрузки. Нужно было проникнуть
на "Авиценну", вскрыть грузовые отсеки, а потом носить контейнеры с
ферментом на планер. Причем, каждый раз в одиночку...
Понимаете, при воздействии горгоны на группу людей механизм как-то
меняется. Крисань предупреждал об этом, но очень предположительно. Просто,
он обратил внимание, что на планете нет стадных животных. Он полагал, что
выжил только благодаря своему одиночеству. В правильности его
предположения мы убедились очень скоро.
За один выход удавалось принести лишь один контейнер. Горгоны не любят
жары, днем их активность заметно падает. Нам приходилось дожидаться
полудня, а потом кто-нибудь шел на "Авиценну". На второй выход времени уже
на оставалось - приближались сумерки, риск несравненно возрастал. Однажды
Данилин и Реппо решили пойти вдвоем, даже разработали правила какие-то, -
осязательный контакт, условные сигналы и так далее. Я их не отговорил и не
запретил - им удалось увлечь меня, убедить; в сущности, мы знали так мало!
Действительно, если бы они сумели, мы бы справились с работой вдвое
быстрее...
Они не вернулись. На следующий день я пошел один и увидел, что от них
осталось... Горгон тогда было особенно много. В тот день мне пришлось
сжечь троих близких друзей и... Вы понимаете, о чем я говорю? Фантомы,
разумеется...
Чернолецкий был абсолютно убежден, что в этот раз на "Авиценну" пойдет
именно он. Иначе просто быть не могло! Им владело то самое странное
состояние, когда душевная боль достигает предела, за которым уже ничто не
представляется важным, сама жизнь теряет первоначальную ценность, и мозг,