"Борис Руденко. Цена искупления (Журнал "Искатель", 1981, N 5)" - читать интересную книгу автора

минут пятнадцать. Из предосторожности Фильдер не захлопнул дверцу своего
"жука" и, вероятно, этим спас себе жизнь.
В пяти шагах от машины он ощутил холод - не иллюзию озноба, а настоящий
холод, что было совершенно немыслимо в автономном жестком скафандре.
Фильдер успел подумать о вероятных неполадках терморегуляции, и это тоже
не имело ни малейшего смысла, поскольку наружная температура превышала
двадцать по Цельсию. Внезапно он увидел, что вокруг него меркнет свет. Уже
не размышляя, он бросился к машине. Ноги подламывались и немели. Фильдер
перестал ощущать свое тело, последним усилием перевалился через порожек и
приказал двери закрыться. Лежа на полу кабины, полупарализованный и
полусонный, он видел, как сгустившаяся тьма, трепеща, прильнула к
прозрачному корпусу "жука", сдавила его с каким-то металлическим шорохом,
затем отпрянула и медленно растаяла в воздухе. Или растеклась по земле.
Фильдер так и не понял, куда она делась.
Минут через десять Фильдер пришел в себя и немедленно сообщил об
опасности на центральный пост. Он говорил сбивчиво я малопонятно, вызвав в
Акроше подозрение на галлюцинацию. Тем не менее Акрош сразу же передал
сообщение Фильдера остальным и, как оказалось, весьма своевременно. Живая
тьма нападала в течение следующего получаса дважды, подтвердив тем самым
психическую устойчивость Фильдера. Появлялась ниоткуда, обволакивала
"жука", словно пробуя его крепость, и бесследно исчезала. Но никто из
людей уже не был застигнут врасплох.
Раньше Фильдер был пилотом. Он сказал, что примерно такое состояние,
только в несколько более слабой форме, испытывает некапсулированный
человек при межзвездном скачке. Внезапно вмешался Залецки, подтвердивший,
что ощущение это не ил приятных.
"Ты тоже был пилотом?" - заинтересовался Фильдер.
Залецки запнулся и сказал, что это Фильдера не касается.


Тем, кто строил для нас на Юнге жилой комплекс, наверное, было труднее.
Ведь они были лишены даже дома. Они так и жили в своих "жуках",
мультигрейдерах и других рабочих машинах, почти не вступая в
непосредственное общение друг с другом. Это очень трудно. Вероятно, вина
каждого из них была несравненно выше, чем наша. Правда, искупление для них
наступило гораздо быстрее...
Совершивший ошибку обязан ее исправить немедленно. А если это
невозможно, если последствия необратимы и тяжелы, если не находишь себе
оправдания ни в чем и нет сил противиться желанию уйти без борьбы, тебе
дается шанс Сегодня здесь, на Юнге, и в других местах тебе дается
возможность жить во имя Искупления, от которой никто не вправе отказаться.
Искупление придет для нас, когда заработает реактор. Никто не будет
знать имен его создателей. Наших имен. И в этом высшая милость, высшая
степень прощения.


Так, в прежней жизни Корнев был врачом. Он любил свою профессию, как
любил бы любую другую, сложись его судьба иначе. Он любил свою работу не
более чем она того требовала Немного завидовал однокашникам, сумевшим в
чем-то обогнать его, оказаться удачливей в жизни. Чуть бы побольше