"Владимир Рудный. Дети капитана Гранина (Маленькая повесть) (детск.)" - читать интересную книгу автора

До порта шли молча. Прощаясь, Терещенко сказал:
- Катя Белоус пойдет в девятый. И ты пойдешь, если подтянешься. Бригадный
обещал. А будущим летом возьму в море. Только старайся. Чтобы дорога в
училище Фрунзе была тебе открыта...
С этой надеждой Алеша вернулся на свой буксир.
Но все сложилось по-другому.
В школе он проучился только год. Осенью, сдав за восьмой класс, Алеша
поступил в девятый и переехал в интернат, устроенный для тех ребят, чьи
родители жили далеко от школы, - в лесу у перешейка на северо-востоке, в
Рыбачьей слободке на западном берегу, или на Утином. По субботам ребята
разъезжались по домам, к понедельнику возвращались с уймой новостей. Чего
только не узнавал Алеша от ребят, побывавших дома! И про Гранина, какой он
веселый, расстроится - сядет возле штаба с гармошкой играть "Сама садик я
садила", а по воскресеньям мчит спозаранку на мотоцикле к летчикам, Белоус
учит Гранина летать... А тот оркестр из трех баянов, который встречал в
гавани первый караван, это Думичева Сереги затея, лучшего сапера на
границе, он до службы баяны настраивал, артист...
Одному Алеше некуда ехать в воскресенье. Его родной дом - "Кормилец",
занесший его на Гангут, но и "Кормилец" не мог всегда ждать у причала
девятиклассника Горденко.
Шустров все чаще отлучался в Таллин, буксируя суда для ремонта, а потом и
сам остался с "Кормильцем" в Таллине до весны: надо же и этого трудягу
привести в порядок.
Алеша искал на причалах знакомых. До Густавсверна далеко, Алеша
возвращался ночевать в пустой интернат.
Не только для него, для всех в общежитии был праздник, когда приходили с
"Двести тридцать девятого" рулевой Андрей Паршин и сигнальщик Саша
Саломатин. Гостинцы, посылочки от командира, от мотористов ссыпались на
стол. Начинался пир. Но вершиной праздника становились "были и небылицы
сигнальщика Саломатина, профессора по компоту", как называл его Паршин.
Добрый и словоохотливый, Саломатин усаживался на табурет, щурил глаза,
зоркие, знатные на всю Балтику, и заводил: "Назначили нас в дозор в
квадрат тридцать два..." Пауза внушала ребятам трепет и уважение к
квадрату "тридцать два". Сигнальщик, выдержав паузу, продолжал: "А
лейтенант Терещенко сами знаете, какой человек..."
Алеша ночами мечтал, воображая себя то сигнальщиком на мостике, то
рулевым, то командиром катера... Катер в засаде... До чего ярко светит
луна! Маневр - и катер в тени... Серебристая дорожка пересекает квадрат
тридцать два. Мелькает таинственный силуэт... Алеша схватывает ночной
бинокль. Он видит, нет - он обнаруживает неизвестную шхуну под парусом...
Так и есть: под рыбачьими снастями бомбы, рация, потайные фонари. "Право
на борт!" Алеша решительно врубает ручку телеграфа на "Полный". Рывок - и
враг взят на абордаж. Прыжок с багром на палубу. Удар!..
Мечты! О них в классе знала только одна душа - Катя Белоус. Катя жила
дома, в летном городке. Она приезжала рано, на мотоцикле, сама за рулем,
отец позади на багажнике. Злясь на глазеющих ребят, она убегала, не
прощаясь, в школу - отец провожал ее немигающим взглядом и уезжал. В
декабре, перед каникулами, Катя звала Алешу пожить у них, она знала, что
"Кормильца" в порту нет. Алеша отказался. Не от обиды ли?
Когда его принимали в комсомол, Катя строго осудила его бегство из дома и