"Владимир Рудный. Дети капитана Гранина (Маленькая повесть) (детск.)" - читать интересную книгу автора

- Товарищ командир, неужели всей командой не поможем ему до осени в
девятый сдать? - сказал Саломатин.
- Нечего было школу бросать, - отрезал Терещенко. - Завтра приходи на
набережную. Знаешь, где германский обелиск?
- Знаю, товарищ лейтенант. Где львы. Против Дома флота.
- Точно. Будь там в девять ноль-ноль.
Утром Алеша отпросился у Шустрова на берег. У обелиска со львами Терещенко
перевел ему высеченную в камне надпись: "Германские войска высадились в
Ганге 3 апреля 1918 года и очистили эту землю от большевиков. Вечная
благодарность".
- Это финские буржуи написали отцам нынешних фашистов, - сказал Терещенко.
- А рабочих послали в тюрьмы и на виселицы.
- Почему же не свалят этот поганый камень?
- Нельзя, Алеша, - сказал Терещенко. - Мы арендаторы этой земли. На случай
войны. Большой войны.
Алеша не спрашивал, куда его ведет Терещенко. "Если задумал вернуть в
Ленинград - сбегу". Но куда сбежишь в арендованной базе, когда с трех
сторон море, с четвертой - чужая страна. Весной Алеша сообщил
однокласснику свой адрес, разумеется, номер военной почты. На письмо
ответил весь класс: гордимся товарищем, который служит на форпосте родины.
И тут же вопрос: есть ли на Гангуте школа?.. Может, Терещенко ведет в
школу? А может, и к командованию, чтобы взять юнгой на "МО"?
А Терещенко, шагая рядом, рассказывал о боевой службе:
- Знаешь, юнга, другой раз встречаем мы их в море. Лезут нахально в наш
квадрат. А флага не показывают. То немцы, то англичане, то шведы.
Прижмешь: покажи флаг! Боцман этак вежливо наведет пулемет. Будто между
прочим: проворачиваем механизмы... Те - флаг на мачту. Заблудились,
говорят, извините, и - ауфвидерзеен, оревуар, гудбай... Зло берет. Бремя
мирное. Козырнули Друг другу и разошлись бортами. Терпение пограничнику
нужно. А камень этот - черт с ним! - Он искоса взглянул на Алешу и
рассмеялся: - У тебя выдержка пограничника. Наверно, волю закаляешь?
- А я догадался, куда идем! - поняв лейтенанта, ответил Алеша. - Вон в тот
двухэтажный дом...
Терещенко оставил его во дворе политотдела базы и вошел в дом, где
решались не только военные дела, но и гражданские, поскольку другой власти
в морской базе не было.
- Ну вот, юнга,- сказал Терещенко, выйдя наконец с Алешей на улицу. -
Бригадный комиссар объяснил: не то сейчас время, чтобы бродяжничать...
Он смолк внезапно, стал навытяжку вдоль тротуара, взял под козырек: мимо
шли двое - девушка, сверстница Алеши, тонкая, быстрая, с косами, убранными
под цветастый платочек, в синем, как у парашютистки, комбинезоне, и рядом
худощавый капитан, морской летчик, с орденом Красного Знамени на кителе.
Его лицо потрясло Алешу: не лицо, а маска, мертвенно-бледное, губы белые,
нос словно наклеен, ни век, ни ресниц, ни волоска на спекшихся надбровьях,
одни глаза, горячие, жгучие. Такие глаза и у девушки, они настороженно
смотрели на Алешу из-под густых темных ресниц.
Когда девушка и летчик прошли, Терещенко сказал Алеше:
- Это Леонид Белоус. Командир эскадрильи "чаек". Видел Катю? Вылитый отец.
Таким и он был до финской. Горел в бою. Все лицо из лоскутов. Спит, не
закрывая глаз...