"Вениамин Семенович Рудов. Черная Ганьча " - читать интересную книгу автора

- И то правда. Ты, как всегда, права, мама.
- Не подлизывайся.


14

Его разбудил рев быка. Жорж - так прозвали быка солдаты - ревел
протяжно, со всхлипом, страшно, до тех пор пока на лугу не отозвалась
корова.
Суров больше уснуть не мог. И снова, в который раз за день, пришли
мысли о Вере. Он пробовал избавиться от них, не видеть лица жены, не
вспоминать ее имени. И не мог. Тогда заставил себя думать о служебных делах,
но уже через несколько минут снова вернулось старое. Проще всего было
подняться, помочь матери. Только сейчас подумал, что толком и не поговорил с
нею.
Она вошла сама, принялась стирать пыль со стола и буфета, потом стала
наводить порядок на книжной полке. Суров, приоткрыв глаза, видел спину
матери с выступающими из-под блузки лопатками, тонкую шею и поседевший пучок
волос на затылке. Старость давно подкрадывалась к ней, но Суров обнаружил ее
вдруг, только сейчас, и ему стало больно. Он чувствовал свою непонятную вину
перед матерью, хотя всегда был хорошим сыном, и она им откровенно гордилась.
Он лежал тихо, не шевелясь. Мать по-прежнему стояла к нему спиной, и он
смотрел на ее быстрые руки. Вот она вытерла пыль с корешков книг на верхней
полке, принялась за вторую, где стояли шесть томиков Паустовского - подарок
Веры ко дню рождения. Вера, влюбленная в свой город, пробовала привить эту
свою влюбленность и мужу, а поскольку Паустовский когда-то жил и писал на ее
родине, полагала, что прочтя хотя бы "Время больших ожиданий", Юрий
переменится.
Суров прочитал все шесть томов - от первого до последнего. Ему особенно
понравились "Кара-Бугаз" и "Северная повесть", понравились суровостью сюжета
и мужеством героев. Он всегда относился с уважением к мужественным людям.
Так благодаря Вере "открыл" для себя и полюбил Паустовского, к югу же
остался по-прежнему равнодушен.
Суров знал, что к книгам Паустовского отношение матери нельзя было
назвать простой влюбленностью. Она их боготворила. Он представлял себе, как
мать преобразится, когда увидит шеститомник в коричневом переплете:
замедлится мелькание ее рук, осторожно, будто касаясь хрупкой вещи, возьмет
ближайший к ней томик, слегка откинет назад седую голову и, близоруко
щурясь, начнет читать безразлично с какой страницы, чуть пришепетывая
губами, будто молясь. Он улыбнулся этой ее, знакомой ему еще с детства,
привычке - читать, шевеля губами.
- Зачем рот кривить? - не оборачиваясь, вдруг громко спросила мать,
возвратив томик на полку.
- Фантазируешь, мамочка. Я спал.
- Полно врать-то. Вставай.
- Слушаюсь, товарищ мама, - дурашливо прокричал Суров и спрыгнул на
холодный, еще влажный после мытья крашеный пол.
- Сколько тебе годиков, маленький? - насмешливо спросила мать.
- Все мои.
Несколько приседаний прогнали остатки ленивой сонливости. Потом Суров