"Вера Русанова. Пьеса для обреченных [D]" - читать интересную книгу автора

отгороженный от зала цветастой ширмой. Креветки с овощами принесли вполне
приличные, да и пиво подали холодное.
Я сделала пару глотков, приятно удивляясь тому, что кружка идеально
чистая, и приготовилась слушать. То, что мой адрес Витеньке дала Ленка
Журавлева, я уже знала. Оставалось понять, зачем он, собственно, ко мне
притащился.
- Ну так вот, Евгения, - начал Сударев с места в карьер, - хочу я с
тобой поговорить о друге моем задушевном, небезызвестном тебе Сергее
Пашкове...
Начало было оптимистичным. Я поморщилась.
- ...Представь, его судьба меня волнует. Да и твоя тоже. Не знаю, что
уж там между вами произошло...
"Ага! Не знаешь, как же! Небось без твоего участия не обошлось,
кобель драный!" - подумала я, но мило ему улыбнулась:
- И не нужно, Витя, знать. Ни к чему в этом копаться. Дело прошлое,
что уж теперь говорить?
Тут бы ему благоразумно уняться, чувствуя, что рыльце-то в пушку, но
нет же - Витенька придал лицу покровительственное выражение и выдал:
- Ох, зря упорствуешь, Евгения! Парня-то ты такого можешь больше не
встретить. Вернулась бы, на грудь ему кинулась, заплакала... У вас,
женщин, со слезами просто, у актрис тем более - на лампочку посмотреть
достаточно...
Думается мне, что Сергей тут же растаял бы и бегство твое простил...
Да и потом, если уж разобраться, что особенного случилось? Ну слышал я
краем уха, что он, так сказать, не оценил должным образом твою верность и
любовь...
Лучше бы он этого не говорил! Тем более таким откровенно
снисходительным тоном, явно подразумевающим продолжение: "Он - мужик, ему
положено. А ты, глупая курица, прижми хвост и радуйся, если любимый вообще
соизволил вернуться!" Сударевские серые глазки насмешливо щурились, губы
вздрагивали, готовые вот-вот расплыться в улыбке, а у меня внутри все
потихоньку закипало от ярости. Вилку в креветку я вонзила с остервенением,
сигаретой затянулась, закашлявшись, как пионерка, первый раз пробующая
курить в туалете.
- А было ли что оценивать, ты уверен? - Проклятая нервная дрожь все
не унималась, но в глазах моих уже вспыхнул профессиональный стервозный
огонек. - Я про "любовь" и "верность"... Сдается мне, Витенька, что ты и в
самом деле не в курсе. Да и Пашков твой драгоценный, наверное, тоже...
Квартирка тебе моя не понравилась? Так какая ни на есть, а моя. Личная! Я
ведь ее не снимаю, один очень хороший человек мне ее подарил. На первое
время. "Потом, - сказал, - что-нибудь поприличнее подберем".
Врать я всегда умела вдохновенно и убедительно, поэтому ничуть не
удивлялась сейчас тому, что глаза Сударева, насмешливо сощуренные,
постепенно все более округлялись.
- Человек этот, правда, хороший, и знакома я с ним давно. А что
касается моего бегства от Пашкова... Неловко, конечно, что Сережа теперь
себя виноватым чувствует, но, сам пойми, и, мне стервой оказываться тоже
было не с руки, а тут такой повод! При случае передай ему мои извинения.
- Так значит, ты с этим твоим "хорошим человеком"?.. - все еще
немного недоверчиво начал Витенька.