"Вера Русанова. Букет для будущей вдовы" - читать интересную книгу автора

- Да, ладно тебе! - Митрошкин потянулся, хрустнув суставами. - Оценил
я цитату, оценил! Веселым и жизнерадостным человеком был художник Винсент
Ван Гог. Можно сказать, смотрящим на мир сквозь розовые очки. Пожалуй,
только Гойя веселее.
А мне отчего-то второй раз за сегодняшний день вспомнилась Ленка
Шишкина, застывшая перед киоском звукозаписи, и голос Анжелики Варум,
тоскующий по художнику, который "рисует дождь" и служит неведомому "другому
ангелу"...
Потом мы ещё немного посмотрели картины. Поговорили по поводу
"Автопортрета с трубкой" и "Подсолнухов", свешивающихся из голубой вазы.
Рассмотрели зловещие "Красные виноградники" с огромным лимонно-желтым
солнцем и расходящимися от него концентрическими кругами.
- Солнце у него жуткое, - заметил Митрошкин, закрывая альбом. - Лучше
уж, честное слово, когда он ночь рисует.
"Ван Гога следует объяснять с помощью огня", - тусклым и скучным
голосом справочного-автоответчика процитировала я. - "Если символ
Рембрандта - огонь, вытесняющий тьму, жертвенник, на котором можно разжечь
теплый огонь добра, то огонь Ван Гога - ужасный, беспокойный,
изнурительный. Он разрушает и сжигает. Он есть знак и жизни, и смерти
одновременно".
- Вызубрила, - констатировал он без особого удивления. - Лучше бы роли
с таким рвением учила... Ну, в общем, ладно. Главное, что теперь? Что мы, в
связи со всем этим имеем? Какого-то психа, завернутого на Ван Гоге, который
крошил людей согласно картине "Едоки картофеля" и зачем-то оставлял рядом с
каждым трупом намеки на другие картины. Почему именно на эти? Что он хотел
сказать просвещенному человечеству? Почему "Подсолнухи"? Почему, например,
не "Вороны над хлебным полем"? А что? По-моему, здорово! Какую-нибудь
булочку положить и ворону дохлую.
Прежде чем привести в пример название неиспользованного маньяком
полотна, эрудированный Леха, естественно, подсмотрел в альбом и про дохлую
ворону сымпровизировал уже на ходу.
- Остряк, - скорбно заметила я. - Очень смешно. И, главное, для пользы
дела.
- Для пользы дела то, что он не по Глазунову фанатеет! А то задал бы в
качестве точки отсчета, например, какую-нибудь "Вечную Россию", где народу
- восемьсот миллионов человек - и все! Михайловск можно было бы спокойно
эвакуировать.
Мы помолчали. Часы на кухне пробили девять. В электросети скакнуло
напряжение, и обложка Юига с автопортретом зеленоглазого Винсента на
обложке озарилась мертвенным, жутким светом.
- Ну что? Пошли? - я встала и вместо клетчатых лосин принялась
натягивать черные шерстяные колготки. - В тонкостях будем разбираться
потом, а сейчас...
- Куда пошли? - Митрошкин воззрился на меня с подозрением.
- На кудыкину гору!.. К Селиверстову твоему пошли, если не хочешь
тащиться к дежурному в отделение милиции. Расскажем ему обо всем и...
- Женя! Девять часов вечера! И ещё учти, что Олег...
- Вот именно потому что Олег после того, что было утром, ясно дал
понять, что считает меня шизофреничкой ненормальной.., - поверх колготок я
надела ещё и теплые гетры. - Именно поэтому мы и пойдем сейчас к нему! Я не