"Вера Русанова. Букет для будущей вдовы" - читать интересную книгу автора

Вино оказалось, действительно, вкусным, "непаленым", но ощущения
настоящего праздника почему-то все равно не было. Немного посмотрели
телевизор, немного поболтали обо всякой ерунде, попытались даже погадать с
помощью Алисиного обручального кольца, привязанного на нитке - получилась
полная ерунда. Не дождавшись полуночи, Виктория Павловна засобиралась
"домой", к спящему мужу. Мы с Алисой ещё покурили в открытую форточку и
тоже легли спать.
Спала я плохо, ворочалась с боку на бок и все никак не могла
избавиться от противных видений: мне мерещился то Анатолий Львович,
вопрошающий: "А вы думаете, чужие зубы - это хорошо?", то непосредственно
сами зубы, которые я вынимаю из десен и щедрыми пригоршнями разбрасываю
налево и направо, то "энергетическая спираль" с мерцающей синей серьгой на
вершине. Сон был, к тому же, очень длинным: окончательно от тяжкой дремоты
я очнулась уже под утро.
В конце коридора привычно и громко верещали.
- О, Господи! - взмолилась Алиса, разлепляя припухшие веки и садясь в
кровати. - Долго ещё это будет продолжаться?! Себе она, конечно, может,
нервную систему и укрепит, но нам окончательно порушит - это точно... Надо
Шайдюку пожаловаться. Пусть она ей процедуры отменит.
Мужественная Виктория Павловна продолжала захлебываться отчаянным
визгом, перемежающимся нечленораздельными воплями. Алиса помотала головой,
пытаясь окончательно стряхнуть с себя сонную одурь, почесала острый голый
локоть и взглянула на часы:
- Однако!
- Что - "однако"? - я потянулась за своим халатом, висящим на спинке
стула.
- Что-то раненько мы сегодня вопим! Вне расписания. До её первого
"омовения" по идее ещё больше сорока минут.
- Мама! Мамочка! - истошно орали в конце коридора. И сердце мое вдруг
сжалось от нехорошего предчувствия:
- А, может, ей плохо там? Обычно-то она, в основном, хохочет...
Пойдем, посмотрим?
- Неохота.., - Алиса выгнулась, как кошка, собирающаяся точить когти,
и хрустнула суставами. - Через семь минут все и так прекратится
естественным образом.
- А я все-таки схожу...
- Ну, иди-иди!
Я вышла в коридор, аккуратно притворив за собой дверь, и тут же
почувствовала противную слабость в коленях. По лестнице, поднимающейся из
холла на второй этаж, перескакивая через две ступеньки, уже летела пожилая
медсестра, тоже заподозрившая неладное. Белые кожаные сабо на её ногах
гулко хлопали о пятки, дыхание со свистом вырывалось из груди. А из двери
девятой палаты рвался полубезумный вопль Виктории Павловны.
- Господи! Да, что же это такое делается! - кричала она, правда, уже
чуть тише и глуше, чем раньше. - Господи! Мамочки!
Из третьего номера выглянул разозленный невротик, с балкона вернулся
встревоженный кореец. Даже спокойная, как удав, Алиса соизволила высунуть в
коридор свою черноволосую, все ещё всклокоченную голову. Медсестра
пронеслась мимо меня как вихрь и влетела в девятую палату. Виктория
Павловна больше не кричала. В коридоре повисла странная, жутковатая тишина.