"Вера Русанова. Букет для будущей вдовы" - читать интересную книгу авторапризнаками асфиксии... предположительно задушена подушкой... обнаружен на
кровати в номере 9. Ноги раскинуты в стороны, руки прижаты к груди. Простынь скомкана, одеяло лежит на полу рядом с кроватью, подушка - в ногах тела. На груди трупа - гроздь розового столового винограда весом приблизительно пятьсот граммов. Одна ягода - во рту трупа... Трупное окоченение хорошо развито во всех группах мышц..." В коридоре раздавались шаги, слышались негромкие голоса. Пахло сердечными каплями. Как ни странно, Викторию Павловну привели в чувство довольно быстро, а вот с "невротиком" из третьей палаты медсестре пришлось возиться чуть ли не целый час. Периодически она проносилась мимо нашей двери в своих белых сабо и звучно сообщала: "У Лесникова опять истерика! Может быть, ему реланиума вколоть?" В ответ что-то угрюмо бормотал Анатолий Львович, и хлопанье сабо снова гасло в конце коридора. Мы молчали. Алиса мяла в пальцах незажженную сигарету и едва слышно цокала языком, словно пыталась припомнить какой-то ритм. Я тупо собирала в мелкие складки край покрывала. В комнате не пахло ничем, кроме терпкой туалетной воды моей соседки, но мне почему-то упорно мерещился сладковатый душок разлагающегося мертвого тела. Первой заговорила Алиса. - Страшно.., - просто и тихо сказала она. - А тебе страшно, Жень? - Не то чтобы страшно, просто на душе гадко как-то... - Вот-вот! - она, наконец, отложила истерзанную сигарету в сторону. - Кажется, будто шальная пуля рядом с башкой пролетела: хоть и не задела, а все равно все поджилки трясутся... высказывания оценила, но ответить в том же духе не смогла. Слишком уж приземленно реальными были и синюшные ноги Галины Александровны с расширенными варикозными венами, и её задравшаяся ночная сорочка, и распечатанная пачка "Юбилейного" печенья, из которой она, вероятно, успела съесть перед сном всего лишь две-три печенюшки... Впрочем, Алиса тоже достаточно быстро вернулась к "прозе жизни". - Про бутылку не скажем? - в голосе её слышалось что-то заискивающее и заговорщическое одновременно. - Да ведь?.. Пусть пока постоит в шкафу, а потом выкинем! Я догадывалась, что она заговорит об этом рано или поздно, но все равно как-то напряглась и почувствовала гаденькую, холодную пустоту в животе. - Ну, можно, наверное, и не говорить.., - мне хотелось, чтобы фраза прозвучала раздумчиво и невозмутимо, однако, вместо этого из горла вырвалось какое-то жалкое блеяние. - Все равно ведь и ежу понятно, что это - простое совпадение!.. Это же надо быть совсем конченным психом, чтобы сначала демонстративно распить вино с двумя свидетелями, а потом подложить к трупу такую же гроздь, как на этикетке... Ах, как позорно и явно маячил в конце последнего предложения знак вопроса! Алиса обиженно усмехнулась: - Если хочешь, кстати, можешь и сказать! Я тебя молчать не заставляю. Просто прошу... Как будто я не знаю, о чем ты сейчас думаешь! "А вдруг я ничего милиции не расскажу, а, на самом деле, это она и есть убийца? Или |
|
|