"Вера Русанова. Букет для будущей вдовы" - читать интересную книгу автора

- Расписываться за повестку собираетесь, или как?
Пришлось подчиниться.
Когда дверь за молодым человеком закрылась, и стих звук его шагов на
лестнице, Лехина мама торопливо просеменила ко мне по коридору.
- А что там на оборотной стороне, Женя? - тревожно спросила она,
заглядывая мне через плечо. - Почему он именно на этом так заострил
внимание?
Я перевернула листочек и, окончательно впадая в уныние, пробежала
глазами убористый текст.
- Там, говорится, что если я не явлюсь, мне вышлют повторную повестку.
А если не явлюсь и во второй раз, то приведут под конвоем...
Елена Тимофеевна глухо охнула и прикрыла ладонью рот...
Меня приглашали к следователю Карташову к трем часам. Но уже в два я
была полностью собрана и сидела на диване в Лехиной комнате, нервно
обкусывая краешки ногтей. Сам Митрошкин старался хранить вид веселый и
невозмутимый. Пытался шутить - правда, в основном неудачно, и всячески
"подбадривал" меня интересными историями "из жизни" о том, как убийцы
настигали свидетелей преступления, и о том, как люди, сначала вызванные,
как свидетели, в результате искомыми убийцами и оказывались. Какой-то
бывший Лехин одноклассник работал в местной милиции, поэтому подобных
"страшилок" в Митрошкинском арсенале было предостаточно.
В половине третьего я не выдержала и истерически заявила, что лучше
буду дожидаться своей участи непосредственно перед кабинетом. Леха надел
куртку, помог мне влезть в рукава крашеной "лисы", и мы вышли из квартиры,
провожаемые тревожным взглядом Елены Тимофеевны и почти беззвучным шепотом
бабули, проговаривающей какую-то молитву.
Михайловское отделение милиции находилось примерно в трех кварталах от
Лехиного дома, поэтому до него мы дошли, естественно, пешком. Двухэтажное
здание с покрытыми серой краской стенами и зарешеченными окнами не внушало
никаких оптимистических чувств.
- Сиди тут и жди меня, - скомандовала я дрожащим голосом, оставила
Митрошкина на лавочке возле входа, а сама толкнула плечом тяжелую
деревянную дверь с заржавевшей железной ручкой. Если бы кто-нибудь в этот
момент спросил, что, собственно, меня так пугает, я бы не нашлась, что
ответить. Вроде бы ни в чем, кроме того, что умолчала про бутылку, я не
виновата. Более того: на самом деле, никого не видела, ничего
подозрительного не слышала и следствию ничем полезна быть не могу! А
коленки все-таки противно дрожат, и в животе так холодно и пусто, как будто
в больной зуб собирается залезть своими острыми инструментами неопытный
стоматолог, только вчера закончивший мединститут...
Однако, следователь Карташов вовсе не был похож на стоматолога - ни на
юного, ни на умудренного жизнью. Стильно подстриженный, с легкой темной
щетиной на щеках, да, к тому же, одетый в черную шерстяную водолазку и
серый костюм с некогда модным двубортным пиджаком, он напоминал, скорее,
действующего премьера какого-нибудь драматического театра. Поздоровался он
спокойным и ровным голосом, на стул у стены указал легким кивком головы. Я
присела и отчего-то почувствовала себя спокойнее. Этот человек внушал мне
гораздо больше симпатии, чем не в меру крутой "техасский рейнджер".
Карташов, тем временем, внимательно изучил мой паспорт, пролистал его
сначала туда, а потом обратно, словно надеялся обнаружить между страницами