"Вера Русанова. Букет для будущей вдовы" - читать интересную книгу автора

ничего зазорного в этом нет. А вам, вероятно, завидно, потому что вас никто
так и не пожелал взять замуж.
- Хамка. Молодая распоясавшаяся стерва! - выдала Раиса Михайловна,
заходя в кабинет и хлопая дверью. А Лиза, придерживая живот, отправилась
плакать в учительскую. Разборки начались в этот же день. К делу
подключилась директриса. Химичка, сама не осознавая того, как глубоко себя
топит, ещё несколько раз прилюдно назвала молодую коллегу "халдой" и
"хамкой". Родители бедной Лены Ягуповой, из-за которой, формально, все
началось, на неделю забрали девочку из школы. Все складывалось как нельзя
лучше. И к исходу месяца Лиза подала заявление об увольнении по
собственному желанию.
А ещё через полтора месяца ей снова приснился человек в черном,
уносящий из комнаты окровавленного младенца. В ту ночь у девятнадцатилетней
незамужней студентки автодорожного института родилась дочь весом три
килограмма шестьсот граммов и ростом пятьдесят два сантиметра.
Теоретически Лизе полагалось "дохаживать" ещё около четырех недель, но
они с Анатолием тут же решили, что девочка окажется немного "недоношенной".
Она лежала в детской, вмести с другими младенцами. Темные волосики на её
голове ершились смешным хохолком. "Это будет моя дочь", - пыталась понять
Лиза. - "Она уже моя дочь!"
"Ну что, с дочкой вас, мамаша! Поздравляю!" - сказала тогда детская
медсестра, распеленавшая на столе девчушку. - "Смотрите. Любуйтесь. Ох,
какая красавица!" И не добавила лишь только: "Вся в мать". Тогда этой
женщине было уже, наверное, за сорок, но волосы её ещё сохраняли
натуральный каштановый цвет. Хной они начали отливать уже потом. Через
четырнадцать лет. А тогда она написала на чистых клееночках "Шайдюк Е.В,
девочка", ещё раз объяснила, как кормить и пеленать малышку и пожелала
всего самого доброго.
Лиза боялась не её. Кого угодно, но только не её. Доктора в детской
поликлинике, соседку, глядящую ехидно и многозначительно и советующую, как
повысить количество молока. Эту самую молодую студентку, в которой мог
проснуться запоздалый материнский инстинкт. Кого угодно, но только не её. А
пришла она...
Лиза ничего не сказала Анатолию (благо, он никогда не считал, сколько
она тратит), отказалась от идеи купить Анечке колечко, собрала все, что
было в доме и заплатила. Это ненавистное бирюзовое пальто снова замаячило
под окном её рабочего кабинета через месяц, и снова потребовались деньги.
Тогда она продала золото. Муж опять не заметил: ему к тому времени было уже
глубоко плевать на то, как она выглядит, и в чем ходит.
"Все. На этот раз - все!" - пообещала доброжелательная женщина с
выкрашенными хной волосами и пришла в третий раз. Кто-то на работе упомянул
Гаянэ. Лиза кинулась к ней тем же вечером. Рассказала все, давясь слезами.
Та посоветовала, прежде всего, привести девочку. ("Ее надо защищать - не
тебя, ей будет горе - не тебе!") Над головой Анечки в железной плошке
отливали воск и прятали в темный шкаф новые хрустящие простыни. А Лиза
требовала: "Гаянэ, останови эту женщину! Накажи эту женщину! Я ей плачу,
тебе плачу. Ты, вспомни, сколько я уже отдала тебе денег!" "Она сама к себе
зло зовет", - невнятно объясняла Гаянэ. - "Сама себя накажет!" "Она обещает
рассказать Аньке!" - плакала Лиза и снова собирала деньги по приятельницам
и дальним знакомым. Набрала. Договорилась о встрече, пришла с маленьким