"Вера Русанова. Букет для будущей вдовы" - читать интересную книгу автора

руке, я полезла в задний карман юбки за деньгами.
- Эй! - Гаянэ погрозила мне пальцем, снова улыбнувшись на все тридцать
два зуба. - Деньги убери. Милиции бесплатно.
- Так я же сама не из милиции!
- Тем более, бесплатно. Милиционерам хоть по службе положено в такие
дела лезть, а тебе, видно, делать больше нечего. Молодая, красивая, а? -
она взглянула на меня почти с укоризной. - Знаю таких как ты. Вам всю жизнь
чай с такими листочками пить надо. Тогда, может, на старости лет в ум
придете... Иди уже, иди! Не видишь, люди ко мне?
Я быстро оделась в холле и выбежала из калитки, провожаемая
внимательным взглядом Сергея, удосужившегося надеть под домашние шлепанцы
носки. Огляделась вокруг, увидела на месте оба джипа, а рядом, на широкой
лавке, Митрошкина, самозабвенно режущегося с аборигенами в карты.
- Ну все, можно ехать домой, - сказала я, подходя и трогая его за
локоть. Он с явным огорчением вздохнул, положил карты, взял у одного из
партнеров какие-то деньги и радушно попрощался с новыми знакомыми. В
Электронном переулке по-прежнему завывал дикий первобытный ветер.
- И что мы имеем? - спросил Леха, когда мы вышли на более-менее
цивилизованную улицу и перестали спотыкаться на каждой колдобине.
- Мотив убийства... Надеюсь, я правильно выражаюсь? Елизавета
Васильевна убила Галину Александровну за то, что та её шантажировала.
Галина Александровна работала детской медсестрой в одном московском роддоме
и грозилась рассказать дочери Шайдюков о том, что она приемная.
Митрошкин опустил руки в карманы куртки и тихо присвистнул.
- ... С осени она умудрилась вытащить у Елизаветы Васильевны целую
уйму денег, та решила прекратить мучения таким вот незатейливым и надежным
способом и, видимо, подключила к операции своего мужа... Я ещё понимаю, она
- дура. Но он-то! Он-то! Вроде, нормальный мужик...
- Что еще?
- Ничего. То есть, вроде бы, много всего, но это - самое главное. Дома
расскажу все по порядку... Еще мне надо регулярно пить чай с фломастерами,
чтобы к старости лет "прийти в ум".
- Сегодня же куплю набор из тридцати шести цветов, - серьезно пообещал
Леха и, обняв меня за плечи, бережно прижал к себе...

Глава седьмая,

в которой я с горечью убеждаюсь в собственной умственной
неполноценности и вызываю тихое раздражение Олега Селиверстова.

Такого поганого утра у меня не было уже очень давно. Саднило горло,
нос дышал еле-еле, с мерзким присвистом и прихлюпываньем. И, плюс к тому, я
ощущала себя сволочью. Не то чтобы последней, но уж точно занимающей
почетное, середняковское, положение в колонне всемирных сволочей. Напрасно
Леха добросовестно утешал меня, начиная с шести утра (я растолкала его
именно за тем, чтобы выслушать утешения): собственное поведение все равно
казалось мне гнусным и достойным осуждения.
Приехала в город, случайно оказалась неподалеку от места преступления,
движимая дурацким энтузиазмом бросилась искать убийцу. Нашла, убедилась,
что гадину-шантажистку убили супруги, спасающие душевный покой ребенка.