"Вера Русанова. Букет для будущей вдовы" - читать интересную книгу автора

неделю - четырех человек...
"Техасский рейнджер" чем-то звучно щелкнул, и я заметила, что во рту у
него - розовая жевательная резинка.
- ...Вот... А ты же знаешь, - мадам Шайдюк обращалась, в основном, к
своему мужу - больше ни к кому, - ты же знаешь пациентов: во всем всегда
виноваты медсестры и врачи... Эти четверо были недовольны детской сестрой.
И они все подписали, что она намеками вымогала у них деньги... Ну, это
традиционное - тридцатка за девочку при выписке, полтинник - за мальчика...
И не только это. Еще, что она намекала, будто станет осторожно обращаться с
новорожденным, только если ей сделают хороший подарок... Это уже было
серьезное подсудное дело. А если ещё вместе с шантажом?! Да она бы не
только вылетела с работы, она бы села! Я просто показала ей заявления - и
все! На этом все кончилось!
"Класс!" - с горечью и едва ли не завистью подумала я. - "На самом
деле, класс!" "Я уже знаю, как надо общаться с такими как вы..." Так вот
что, оказывается, она имела ввиду!
- Н-ну? - Селиверстов, мастерски сохраняя невозмутимый вид, снова
привлек всеобщее внимание к собственной персоне. - И что дальше? Не с этой
вашей Галатой. К ней потом вернемся... Что вы делали ночью с шестого на
седьмое январе на втором этаже профилактория? Что означало ваше эротическое
шоу и для чего оно вам понадобилось?
Анатолий Львович снова попытался выразить свое возмущение, но
"рейнджер" остановил все его телодвижения одним тяжелым выразительным
взглядом.
Елизавета Васильевна снова всхлипнула и торопливо достала из сумочки
отчего-то мужской, клетчатый носовой платок:
- Мне сказали... Одна знакомая сказала. Она точно знала, что Анатолий
Львович положил в профилакторий свою любовницу. А когда в разгар праздника
позвонил этот его Девяткин. Этот друг... Я точно была уверена, что он лжет,
что никакой пациентке помощь не нужна, что они просто заранее
договорились... И потом, я же видела...
- Что вы видели? - Селиверстов снова щелкнул жвачкой и, взяв с
подзеркальной полочки расческу, принялся рассматривать её с искренним
интересом.
- Я видела эту женщину, - она кивнула на меня. - Я как раз заходила к
Анатолию Львовичу, и она была у него в кабинете. А до этого я прошла по
всем палатам, как будто поздравить с рождеством. Кругом были одни
пенсионеры. Еще в одном номере была молодая женщина, но это был номер на
двоих - она жила с соседкой... А одноместная палата была пустая - открытая,
но пустая... И эта женщина - у Анатолия Львовича в кабинете...
Я, повернувшись к Митрошкину, сделала "круглые глаза", но он то ли был
слишком зол, то ли глаза показались ему слишком уж наиграно "круглыми" - в
общем, Леха зыркнул на меня так, что я предпочла поспешно отвернуться к
окну.
- ... И когда Анатолий Львович вышел из зала, я сразу поняла, что он
пошел к ней. Я немного подождала и тоже пошла. А когда забежала в коридор
профилактория, то увидела как закрывается дверь её палаты и ещё - белый
халат.
- А что, ваш супруг встречал Рождество в белом халате?
- Нет, - Елизавета Васильевна снова замялась, - но он, наверняка,