"Вера Русанова. Букет для будущей вдовы" - читать интересную книгу автора

- Кстати да, - Митрошкин, оставив язвительный тон, уважительно кивнул.
- Значит, не такой уж он и псих, раз логически мыслить умеет. В самом деле,
кто на человека в белом халате в больнице внимание обратит? Даже если бы
его и заметили той ночью в коридоре? Врач из соседнего корпуса, медбрат,
санитар! Новенький, вчера только устроился.
Я споткнулась и чуть не упала, пытаясь угнаться за Лехой. Когда он
увлекался рассуждениями вслух, ноги его начинали отмерять какие-то
совершенно невообразимые по длине шаги.
- ... Вообще, интересно, конечно, кто он такой? Знаки эти дурацкие...
Сам черт в них ногу сломит. Чо к чему? Картошка, семечки, виноград... Может
он молдаванин? Или по Окуджаве фанатеет: "Виноградную косточку в теплую
землю зарою"? Или на бильярде повернутый? Или курильщик? Или у него были
какие-то медицинские проблемы в детстве, поэтому бинт рядом с одним из тел
оставил? Или начальные буквы всех этих картошек-подсолнухов должны в
какую-то анаграмму складываться? Или вон - подсолнухи! Может он, вообще, от
Ван Гога тащится? Или сам художник, раз в одном случае кисточка была?..
Я вырвала свою руку так резко, что Леха чуть не рухнул в снег от
неожиданности. Остановился, посмотрел на меня тревожно и подозрительно,
осторожно взял за плечо:
- Чего опять? Может тебе фломастеров заварить?
- Отстань. Подожди секундочку.., - я сцепила пальцы в замок и поднесла
их к лицу. - И не юмори пока, пожалуйста... Скажи, где у вас центральная
городская библиотека?
- А зачем тебе? - осведомился он осторожно.
- Можешь пока не спрашивать?
- Не могу. Твои умозаключения надо контролировать на каждом этапе,
иначе они в такие дебри заводят, что ой-ой-ой!
- Во! Вот поэтому я тебя и прошу: не надо пока лезть. Я, конечно,
идиотка, но не в такой стадии, чтобы мне об этом нужно было напоминать на
каждом шагу!
- Же-ня! - Леха покачал перед моим носом указательным пальцем. - Я
тебя прошу...
- Не надо меня просить! - я перехватила его палец и стиснула изо всех
сил. - Не надо меня ни о чем просить, и не надо обращаться со мной, как с
душевнобольной! Надо просто сказать мне, где библиотека. А не скажешь - я
все равно узнаю у первого же прохожего на улице.
Он тяжело вздохнул, посмотрел сначала в мои глаза, потом на
заснеженные сосны, потом на небо и простонал:
- О, Господи! Да что же это такое?!
Но небо не хотело отвечать на его вопрос. Оно было тихим, белесым и
равнодушным, как экран кинотеатра в перерыве между сеансами, когда одно
кино уже закончилось, а другое ещё не началось...

Глава восьмая,

в которой я второй раз позорюсь по полной программе, а тихое
раздражение Олега Селиверстова становится громким.

Как же называлась эта песенка? А, вроде бы, так и называлась -
"Художник, что рисует дождь". И пела её Анжелика Варум году, наверное, в