"Салман Рушди. Флорентийская чародейка" - читать интересную книгу автора

что такое страсть к покорению чужих территорий. Пускай остальной мир живет
как ему хочется, с нее довольно и этого обнесенного крепостными стенами
обширного каменного квадрата.
Она была женщиной без прошлого, без жизненных вех, - вернее сказать, у
нее имелись лишь такие, которыми пожелал наделить ее тот, кто ее создал, да
и они, как злобно утверждали другие жены, были украдены у других. Вопрос о
том, насколько она независима в своем бытии, если таковое у нее имеется,
занимал ее постоянно, он требовал ответа. Неужели если Создатель отвернется
от сотворенного им человека, то человек просто перестанет существовать?
Сложный, можно сказать, глобальный вопрос. Джодху же больше волновало ее
собственное положение. Например, обладает ли она свободой воли или целиком
зависима от того, чья воля ее породила? И существует ли она лишь вследствие
его упрямого нежелания сомневаться в возможности ее существования? И будет
ли она продолжать жить, если он умрет?
Джодха вдруг почувствовала прилив жизненных сил. Вот-вот должно было
что-то произойти. Смутные страхи исчезли. Он! Он идет!
Император вступил во дворец. Всем существом ощущала она его жадное
предвкушение встречи. Да, вот-вот что-то случится. Его шаги отдавались эхом
у нее в крови. Он подходил все ближе, и в ней, словно в зеркале, росло его
отражение. Да, Джодха была его зеркальным отражением, потому что именно он
ее сотворил, но вместе с тем она жила сама по себе. Да, акт творения уже
свершился, и теперь она может существовать как и все, сама по себе, - в тех
пределах и с теми качествами, которые заложены в нее создателем, и поступать
согласно своей природе. О, какой сильной, полнокровной, яростно желающей
всего на свете ощутила она себя! Власть императора над нею далеко не
безгранична, ей нужно лишь выражать вслух то, что она думает, и сейчас, как
никогда прежде, она к этому готова. Решено: она проявит характер, она не
будет смиренной и покорной. Он не любит покорных и смиренных женщин.
Разумеется, поначалу она воздержится от нападок, будет мягкой и
трепетно-нежной. Скажет: "Как ты мог оставить меня на столь долгий срок,
оставить одну? Ведь все то время мне приходилось разбираться во множестве
мелких интриг. Здесь никому нельзя верить и ничему нельзя доверять. Здесь
сами стены шепчутся о тайных заговорах". Она справилась, она хранила мир и
покой во дворце до дня его возвращения, раскрывая мелкие, корыстные уловки
слуг, изгоняя прилепившихся к стенам, подглядывающих и подслушивающих
гекконов, заставляя умолкнуть заговорщически шуршащих мышей. И все это ей
приходилось делать в то время, когда она слабела день ото дня, когда сама
борьба - борьба за выживание - требовала от нее напряжения всех сил. А
другие жены... Нет, она не станет упоминать других жен, они не существуют.
Есть только она одна. Она ведь тоже колдунья. Она наколдовала сама себя. Ей
нужно околдовать всего лишь одного человека, и он уже здесь, рядом. Он не
пошел к другим женам. Он пришел за наслаждением. Он переполнял все ее
существо, он и его желание, и ожидание того, что вскоре должно произойти.
Кому как не ей знать, что ему нужно, она в этом разбирается лучше, чем
кто-либо другой. Она знает все!
Двери распахнулись. Она существует. Она бессмертна, ибо ее сотворила
Любовь.
На нем был высокий тюрбан из золотой парчи и расшитая золотом
курта.[17] На нем была пыль покоренных земель, словно боевые отличия
покрывавшая его плечи и грудь. И озорная улыбка на губах.