"Салман Рушди. Флорентийская чародейка" - читать интересную книгу автора

улыбаться, девушки-рабыни, сгоравшие от желания познакомиться с иноземцем
поближе, мгновенно утратили к нему всякий интерес. У гостя внезапно возникло
чувство, что он стоит под пронзительным взглядом царского любимца совсем
голым и только правда или нечто к ней очень близкое может спасти его.
- Когда к нам пожаловал посланец короля Испании Филиппа, - словно
размышляя вслух, заговорил Абул-Фазл, - то он явился со свитой, со слонами,
нагруженными подарками от Его Величества; он привез нам в дар более двадцати
чистокровных арабских жеребцов и много драгоценностей. Он не явился к нам на
воловьей повозке и не провел ночь в "веселом доме" с женщиной настолько
тощей, что даже трудно вообразить, будто это женщина.
- Мой господин и покровитель лорд Хоуксбенк, глава одноименного клана,
к несчастью, отошел к Господу нашему и ангелам Его как раз тогда, когда мы
входили в порт Сурат, - заговорил Могор. - На смертном одре он взял с меня
клятву, что я выполню поручение, возложенное на него Ее Величеством. Увы,
команда состояла сплошь из жуликов и бандитов, и тело моего господина еще не
успело остыть, а они уже стали обшаривать его каюту в поисках ценностей.
Должен признаться, мне лишь чудом удалось выбраться оттуда живым и сохранить
послание Ее Величества, потому что, зная, как я был предан своему хозяину
они наверняка перерезали бы мне горло, посмей я защитить его имущество от
разграбления. Боюсь, останки лорда Хоуксбенка не преданы земле согласно
христианскому обычаю, однако я горжусь тем, что сумел добраться до вашего
славного города, чтобы выполнить его миссию, которая теперь стала моей.
- Сдается мне, королева Английская не питает теплых чувств к нашему
сиятельному другу, королю Испании, - раздумчиво произнес Абул-Фазл.
- Испания - грубый мужлан, - парировал Могор, - меж тем как Англия -
родина изящных искусств, красоты и самой Глорианы. Не давайте себя одурачить
наглыми утверждениями Филиппа. Все должно устремляться к подобному себе, и
не кто иной, как Елизавета, славою и величием является в полной мере равной
вашему императору.
В упоении от собственного красноречия Могор дель Аморе совсем
разошелся. Из его слов следовало, что далекая рыжеволосая королева Запада -
зеркальное отражение императора, а самого шахиншаха, царя царей, несмотря на
пышные усы и прочие, явно мужские, достоинства, вполне можно считать
Елизаветой Востока, ибо славою они равны.
Лицо Абул-Фазла закаменело.
- Как ты смеешь низводить моего господина до уровня женщины! - произнес
он почти шепотом. - Считай, что тебе повезло: у тебя в руках свиток - я
вижу, он действительно скреплен печатью королевского дома Англии, что
гарантирует тебе, как послу, личную неприкосновенность. Если бы не это, будь
уверен - твоя дерзость дорого бы тебе обошлась: я велел бы бросить тебя под
ноги бешеному слону, который привязан здесь, неподалеку, специально для
того, чтобы избавляться от таких наглых свиней, как ты.
- Ваш император известен во всем мире как несравненный ценитель женской
красоты, - отозвался Могор дель Аморе. - Уверен, Его Величество Алмаз
Востока нисколько не чувствовал бы себя оскорбленным сравнением с Ее
Величеством - самой великолепной драгоценностью Запада, - невзирая на то,
что она женщина.
- Мудрецы-назаретяне, присланные к нам португальцами из Гоа, невысокого
мнения о самой великолепной драгоценности, - сказал всесильный министр,
пожимая плечами. - Говорят, она богоотступница, слабый правитель и скоро ее