"Салман Рушди. Флорентийская чародейка" - читать интересную книгу автораулыбаться, девушки-рабыни, сгоравшие от желания познакомиться с иноземцем
поближе, мгновенно утратили к нему всякий интерес. У гостя внезапно возникло чувство, что он стоит под пронзительным взглядом царского любимца совсем голым и только правда или нечто к ней очень близкое может спасти его. - Когда к нам пожаловал посланец короля Испании Филиппа, - словно размышляя вслух, заговорил Абул-Фазл, - то он явился со свитой, со слонами, нагруженными подарками от Его Величества; он привез нам в дар более двадцати чистокровных арабских жеребцов и много драгоценностей. Он не явился к нам на воловьей повозке и не провел ночь в "веселом доме" с женщиной настолько тощей, что даже трудно вообразить, будто это женщина. - Мой господин и покровитель лорд Хоуксбенк, глава одноименного клана, к несчастью, отошел к Господу нашему и ангелам Его как раз тогда, когда мы входили в порт Сурат, - заговорил Могор. - На смертном одре он взял с меня клятву, что я выполню поручение, возложенное на него Ее Величеством. Увы, команда состояла сплошь из жуликов и бандитов, и тело моего господина еще не успело остыть, а они уже стали обшаривать его каюту в поисках ценностей. Должен признаться, мне лишь чудом удалось выбраться оттуда живым и сохранить послание Ее Величества, потому что, зная, как я был предан своему хозяину они наверняка перерезали бы мне горло, посмей я защитить его имущество от разграбления. Боюсь, останки лорда Хоуксбенка не преданы земле согласно христианскому обычаю, однако я горжусь тем, что сумел добраться до вашего славного города, чтобы выполнить его миссию, которая теперь стала моей. - Сдается мне, королева Английская не питает теплых чувств к нашему сиятельному другу, королю Испании, - раздумчиво произнес Абул-Фазл. - Испания - грубый мужлан, - парировал Могор, - меж тем как Англия - наглыми утверждениями Филиппа. Все должно устремляться к подобному себе, и не кто иной, как Елизавета, славою и величием является в полной мере равной вашему императору. В упоении от собственного красноречия Могор дель Аморе совсем разошелся. Из его слов следовало, что далекая рыжеволосая королева Запада - зеркальное отражение императора, а самого шахиншаха, царя царей, несмотря на пышные усы и прочие, явно мужские, достоинства, вполне можно считать Елизаветой Востока, ибо славою они равны. Лицо Абул-Фазла закаменело. - Как ты смеешь низводить моего господина до уровня женщины! - произнес он почти шепотом. - Считай, что тебе повезло: у тебя в руках свиток - я вижу, он действительно скреплен печатью королевского дома Англии, что гарантирует тебе, как послу, личную неприкосновенность. Если бы не это, будь уверен - твоя дерзость дорого бы тебе обошлась: я велел бы бросить тебя под ноги бешеному слону, который привязан здесь, неподалеку, специально для того, чтобы избавляться от таких наглых свиней, как ты. - Ваш император известен во всем мире как несравненный ценитель женской красоты, - отозвался Могор дель Аморе. - Уверен, Его Величество Алмаз Востока нисколько не чувствовал бы себя оскорбленным сравнением с Ее Величеством - самой великолепной драгоценностью Запада, - невзирая на то, что она женщина. - Мудрецы-назаретяне, присланные к нам португальцами из Гоа, невысокого мнения о самой великолепной драгоценности, - сказал всесильный министр, пожимая плечами. - Говорят, она богоотступница, слабый правитель и скоро ее |
|
|