"Салман Рушди. Флорентийская чародейка" - читать интересную книгу автора

не верил своим ушам: неужто этот иноземный мошенник посмел... Лицо Акбара
приобрело багровый оттенок, на губах выступила пена. Тихий ужас объял всех
присутствующих, потому что в гневе Акбар был способен на все: собственными
руками он мог разорвать в клочья небеса, мог вырвать всем языки, дабы никто
не проговорился о том, что слышал, мог вынуть из человека душу и утопить ее
в его же еще не остывшей крови.
Гробовое молчание прервал наконец принц Селим, подвигнутый на это
Бадауни:
- Ты понимаешь, что твои слова могут стоить тебе жизни? - обратился он
к чужеземцу в нелепом теплом плаще.
Могор дель Аморе оставался, во всяком случае внешне, абсолютно спокоен.
- Если в этом городе меня за подобное могут лишить жизни, то он не
стоит того, чтобы в нем жить, - ответил он. - К тому же, как я понял, в этом
месте всем правит Его Величество Разум, а не Его Величество император.
Молчание стало тяжелым, как сбитое масло. Лицо Акбара почернело. Но
вдруг тучи рассеялись, император разразился веселым смехом и, хлопнув Могора
по плечу, согласно кивнул.
- Чужеземец преподал нам хороший урок, друзья мои. Требуется выйти из
круга, чтобы убедиться, что это окружность.
Теперь под прицелом всеобщего неодобрения оказался Селим, однако он
промолчал. У Бадауни, всегдашнего противника и соперника Абул-Фазла,
сделалось такое лицо, что Абул-Фазл почувствовал даже некоторую симпатию к
желтоволосому чужаку, неожиданно полюбившемуся его господину. Что же до
самого чужака, то Могор понял: эту партию он выиграл, но нажил себе
могущественного врага, тем более опасного, что им оказался капризный и
злопамятный юнец.
"Скелетину смертельно ненавидит его любовница-княжна, а меня - Селим
собственной персоной. Вряд ли при таком раскладе у нас с ней есть надежда на
победу, - с тревогой подумал Могор, но, ничем не выдавая своего
беспокойства, с изысканным поклоном принял из рук Бирбала бокал красного
вина.
Император в этот момент тоже думал о Селиме. Как горячо радовался Акбар
его появлению на свет! Правда, быть может, он допустил ошибку, отдав ребенка
на попечение мистиков - последователей шейха Селима Чишти, в честь которого
и был назван наследник. Характер у мальчика полон противоречий: он
привязчивый, любит цветы и растения, но в то же время до беспамятства
обкуривается опиумом и предается разврату, хотя и выращен суровыми
поборниками нравственности. Селим безмерно стремится к удовольствиям,
цитирует великих мудрецов и презирает отцовских любимцев, о которых говорит:
"Не жди прозрения от лишенных зрения". Мальчик похож на скворца, поющего с
чужого голоса, его вполне могут использовать в игре против отца.
Пришелец же - полная ему противоположность; он ввязывается в любой спор
и настолько увлекается самим процессом, что даже не постеснялся в пылу
дискуссии подколоть императора, да еще при свидетелях, а это уж совсем
никуда не годится. Возможно, именно с ним императору легче было бы говорить
о том, что недоступно пониманию его сыновей. Когда Акбар убил князька
Кучх-Нахина, его уже посещала мысль, что, может статься, он уничтожил
единственного в мире человека, который способен был понять его и которого он
смог бы полюбить. И вот теперь судьба, как бы откликаясь на его затаенное
желание, дает ему еще один шанс - посылает второго подобного человека. Он,