"Джоанна Расс. Когда все изменилось" - читать интересную книгу автора

из всех живущих здесь выиграете больше всего.
Он прошел мимо дула винтовки Кэти и вступил в квадрат света,
падающего из двери. Я думаю, что именно тогда он заметил мой шрам,
которого действительно не было видно до тех пор, пока свет падал сбоку.
Четкая линия, идущая от виска к подбородку. Большинство людей даже не
знали о нем.
- Откуда это у вас? - спросил он.
Я ответила с невольной улыбкой:
- Это память о моей последней дуэли.
Мы стояли так несколько секунд, свирепо глядя друг на друга. Это не
было нелепо, пока он не скрылся в доме и не закрыл за собой дверь. Кэти
прерывающимся голосом спросила:
- Идиот, неужели ты не видишь, что он нас оскорбил? - Она вскинула
винтовку, чтобы выстрелить в него прямо сквозь дверь. Я подскочила к ней
и, прежде чем она спустила курок, выбила винтовку у нее из рук. Выстрел
пробил пол на крыльце. Кэти дрожала. Она повторяла и повторяла шепотом
слова:
- Вот почему я к ней не прикасалась, я знала, что кого-нибудь
обязательно убью, знала, что убью кого-нибудь.
Тот, с кем я-разговаривала сначала, все еще был в доме. Он говорил
что-то о могучем движении по повторной колонизации Земли и открытии того,
что было утеряно. Он подчеркнул выгоды, которые это принесет Вайлэвэй -
торговля, обмен идеями, образование. Он тоже отметил, что равенство полов
вновь узаконено на Земле. Конечно, Кэти была права: мы должны были
перестрелять их на месте. Мужчины надвигаются на Вайлэвэй, но когда в
распоряжении одних есть ружья, а у других ничего такого нет, можно
предсказать результаты.
Вероятно, мужчины придут сюда в конце концов. И мне приятно думать,
что лет через сто мои великие внуки отобьют их наступление и силой
заставят остановиться, но это не так уж важно. Всю оставшуюся жизнь я буду
помнить тех четверых, которых встретила впервые. Они были мускулисты, как
быки, и заставили меня, пусть на мгновение, почувствовать себя маленькой и
слабой.
Кэти считает, что это нервная реакция. Я помню все, что произошло той
ночью. Помню, как была взвинчена Юки, когда мы ехали обратно. Помню, как
плакала Кэти, когда мы вернулись домой, сердце ее, казалось, вот-вот
выскочит на груди. Помню, как Кэти любила меня в ту ночь, немного властно,
как всегда, но удивительно успокаивающе. Помню, как я бесцельно слонялась
по дому, когда Кэти уснула.
Свет, падающий из зала, обрисовывал ее голую руку. Мышцы предплечий
благодаря возне с машиной выделялись под кожей как металлические бруски.
Иногда я думала о ее руках. Я помню, как входила в детскую, брала ребенка
моей жены на руки и какое-то время держала его, дремлющего, чувствуя
удивительную волнующую теплоту его маленького тельца. Наконец я
возвратилась на кухню, где Юрико готовила поздний ужин. Моя дочь ест как
огромный датский дог.
- Юки, - спросила я, - могла бы ты влюбиться в мужчину?
Она поперхнулась от смеха.
- Уж скорее в десятифутового удава, - ответствовало мое тактичное
чадо.