"Бертран Рассел. "Бесполезное" знание" - читать интересную книгу автора

верность Папе. Но все это было скорее следствием, чем причиной возрождения
классического обучения, приобретшего наибольший размах в Италии примерно
за столетие до Лютера. Основной движущей силой Возрождения было
интеллектуальное наслаждение, реставрация того богатства и свободы в
искусстве и мышлении, которые были потеряны во времена, когда невежество и
суеверия были шорами на глазах Разума.
Греки, как выяснилось, уделяли часть своего внимания не только вопросам
литературы или искусства, но и философии, геометрии или астрономии.
Поэтому эти науки были уважаемы, тогда как другие науки рождали больше
сомнений. Медицина, безусловно, была возвеличена именами Гиппократа и
Галена, но в промежуточный период она была исключительно связана с именами
арабов или евреев и тесно сплетена с магией. Отсюда и сомнительная
репутация таких людей, как Парацельс. Положение дел в химии было еще
худшим и наукой она стала только в XVIII в.
Таким образом, это привело к тому, что знание греческого и латыни, вместе
с поверхностным знанием геометрии и, возможно, астрономии, стало
интеллектуальным набором джентльмена. Греки пренебрегали практическим
применением геометрии, и только во время упадка они нашли применение
астрономии под видом астрологии. В XVI и XVII вв. математика, в основном,
изучалась с эллинской беспристрастностью, и появилась тенденция
игнорировать науки, которые деградировали из-за своей связи с магией.
Постепенный переход к более широкой и более увязанной с практикой
концепции знания, развивавшийся и на протяжении XVIII в., был внезапно
ускорен в конце XVIII в.. Французской революцией и развитием техники.
Первая нанесла удар по дворянской культуре, тогда как последняя предложила
новый и удивительный простор для развития недворянского искусства. На
протяжении последних ста пятидесяти лет люди все более и более энергично
обсуждали ценность "бесполезного" знания и все более и более приходили к
убеждению, что имеет смысл обладать только тем знанием, которое применимо
в какой-либо области экономической жизни общества.
В странах с традиционной образовательной системой, таких как Франция и
Англия, утилитарный взгляд на знание преобладал лишь частично. Здесь еще
остались, например, профессора китайского языка в университетах, читающие
китайскую классику, но незнакомые с работами Сун Ят-сена, который создал
современный Китай. Еще существуют люди, которые знают древнюю историю
настолько, насколько она связана с авторами, чей стиль был безупречным, т.
е. до Александра в Греции и Нерона в Риме, но отказывающиеся знать куда
более важную последующую историю из-за литературного несовершенства
исторических текстов. Тем не менее, даже во Франции и Англии старые
традиции умирают, а во многих современных странах, таких как Россия и
Соединенные Штаты, они совершенно угасли. В Америке, например,
образовательные комиссии отмечают, что в деловой переписке большинство
людей используют всего пятнадцать сотен слов, и поэтому предлагают
избегать все остальные в школьных программах. В Великобритании, в основном
в Англии, пошли еще дальше и сократили необходимый словарь до восьми сотен
слов. Концепция речи, как чего-то представляющего эстетическую ценность,
вымирает, и это приводит к мысли, что единственное назначение слов -
передавать практическую информацию. В России достижение практических целей
даже более искреннее, чем в Америке: все, что преподается в
образовательных учреждениях, призвано служить каким-либо очевидным целям в