"Бертран Рассел. Суеверна ли наука?" - читать интересную книгу автора

теории: если принимать необходимость интеллектуальной перестройки научных
концепций, я склоняюсь к тому, что новые понятия будут расходиться с
нашими неинтеллектуальными эмоциями в той же степени, что и прежние, и
будут, следовательно, приняты только теми, кто имеет сильные эмоциональные
пристрастия в пользу науки. Но давайте рассмотрим этот аргумент.
Начнем с исторического аспекта. "Не может существовать живой науки, -
говорит доктор Уайтхед, - пока существует широко распространенная
инстинктивная уверенность в существовании определенного порядка вещей, и в
особенности законов Природы". Наука могла создаваться только людьми, уже
имеющими это убеждение, и, следовательно, источники происхождения этого
убеждения должны быть до-научными. Но в сложный склад ума, который был
необходим Для становления науки, должны были входить и другие элементы.
Греческий взгляд на мир, утверждает он, был преимущественно драматическим
и поэтому стремился подчеркнуть скорее конец, чем начало: это было
недостатком с точки зрения науки. С другой стороны, греческая трагедия
содействовала распространению идеи Фатума, которая поддерживала точку
зрения, согласно которой события обязательно происходят по естественным
законам. "Судьба в греческой трагедии становится законом Природы в
современном мышлении".
Этот детерминистский взгляд был подкреплен Римским правом. Римские
правители, в отличие от восточных деспотов, действовали (по меньшей мере в
теории) не произвольно, а согласно прежде установленным правилам. Подобно
им, христиане представляли себе Бога действующим в соответствии с
законами, хотя это и были законы, которые установил сам Бог. Все это
содействовало становлению концепции Закона Природы, который является
существенным элементом научного мышления.
Доктор Барт с восхищением излагает схоластические убеждения, вдохновлявшие
работу первооткрывателей XVI и XVII вв., прибегая при этом к помощи
множества малоизвестных источников. Так, например, оказывается, Кеплер
вдохновлялся отчасти чем-то вроде Зороастристского культа Солнца, который
он воспринял в критический период в юности. "Прежде всего, идея
обожествления Солнца и его правильного размещения в центре Вселенной
занимали пылкое воображение Кеплера в годы юности и побудили его принять
новую систему". Во время эпохи Ренессанса существовала некоторая
враждебность по отношению к христианству, основанная преимущественно на
восхищении языческой античностью; эту враждебность, как правило, не смели
выражать открыто, но данное течение привело, например, к возрождению
астрологии, которую церковь осуждала, так как она включала в себя
физический детерминизм. Выступление против христианства ассоциировалось с
ересью практически в той же степени, что и с наукой, а иногда, как в
случае с Кеплером, - и с тем и с другим.
Но есть и другой, столь же существенный элемент, но отсутствовавший в
средние века и не столь распространенный в античности, а именно интерес к
"упрямым и непреложным фактам". Интерес к таким фактам до эпохи Ренессанса
проявляли только отдельные личности, например император Фридрих II и
Роджер Бэкон, но в эпоху Ренессанса он внезапно приобрел общий характер
среди передовых людей. Мы обнаруживаем это у Монтеня, но уже без интереса
к Естественному закону, из чего следует, что Монтень не был человеком
науки. Своеобразная смесь общих и частных интересов вовлекается в развитие
науки; частное изучается в надежде, что это поможет пропить свет на общее.