"Рэй Рассел. Бежавшие влюбленные" - читать интересную книгу автора

из-за воздержанности старика мужа, наглой, неутолимой, развратной...
- Сомкни свои гнусные губы! Это ты виновник нашего ужасного положения.
Я бы не корчилась здесь нагая, будто ощипанная цесарка, в попугаичьей
клетке, ожидая семь дней пыток, если бы ты не липнул ко мне.
- Твоя память так же ущербна, как и твое целомудрие! Это же ты делала
мне авансы!
- Лжец!
- Шлюха!
Она заплакала. Несколько устыдившись своих слов, он пробурчал:
- Вообще-то вина, наверное, не наша, а твоего обомшелого
псалмолюбца-мужа...
- Сластолюбца? Нет, в этом же вся суть - он не...
- Ты ослышалась. Его вина, хотел я сказать, это брак с женой, годами
втрое моложе шести его десятков. Его вина - оставлять ее томиться без
утоления. Его вина - постоянно сводить нас вместе, заверяя меня, как ты
любишь мои песни, заверяя тебя, как я люблю, чтобы ты их пела. Его вина,
что он жил в такой слепой святости, в таком неведении потребностей плоти,
в такой идиотичной невинности, что не предвидел естественного исхода всего
этого. Да, вся вина лежит на нем. Только на нем! Да будь он проклят,
сладкоречивый святоша!
Она глухо зашептала:
- Лишь недавно герцог начал избегать моего ложа. Когда мы только
вступили в брак, моя юная плоть зажигала в нем такое пламя, что его
серебряные власы, благочестие были забыты, и он напоминал не столько
монаха, сколько макаку или, можно сказать, козла, быка, жеребца, сам
выбирай. Потом по непонятным причинам, которые я отнесла на счет истощения
его поугасших от возраста сил, он усмирился и стал для меня не более чем
братом...
- Братом? - насмешливо переспросил трубадур. - Дедушкой!
Сырой сквозняк постукивал костями старого скелета, свисавшего на сухих
запястьях с потолка на заржавелых цепях. Скелет привлек их взгляды и
породил не высказанные вслух вопросы: кто это был и как давно? Мужчина или
женщина? За что он погиб? И какой смертью? Подвешенный под потолок, чтобы
просто Умереть от голода? Или было еще что-то, не такое простое, как
голодная смерть? Он задрожал, она снова разрыдалась, некоторое время оба
хранили молчание.
Потом он сказал:
- Попробуем подумать хорошенько. За всю его долгую жизнь внушал ли
герцог кому-либо страх перед своей безжалостностью? Приговаривал ли он к
пыткам самых отпетых злодеев? Распорядился ли хоть раз, чтобы выпороли
ничтожнейшего крепостного? Разве лакеи не потешаются над его
мягкотелостью? Над его бабской слабостью? Разве его кротость не предмет
насмешек и почитания во всех краях? Разве попы и прелаты не восхваляют его
за благочестие, милосердие, нескончаемые молитвы, его святость, наконец?
Ну? Разве я не говорю чистейшую правду?
Сдавленное "да" вырвалось у узницы, скорчившейся в соседней клетке.
- Так каким же образом, - продолжал он, - подобный человек может
подвергнуть жутким пыткам двух ближних своих? Тем более что речь идет и о
его очаровательной жене?
Она хлюпнула носом, зажав голову к коленям - слезы ручейками стекали по