"Жан-Жак Руссо. Юлия, или Новая Элоиза" - читать интересную книгу автора

невиданными сочетаниями. А ко всему этому добавьте картины, вызванные
обманом зрения: вообразите различно освещенные вершины гор, игру света и
тени переливы красок на утренней и вечерней заре - и вы отчасти представите
себе ту непрерывную смену ландшафтов которые манили мой восхищенный взор и
как будто показаны были на театре, ибо глаз охватывает сразу перспективу
отвесных горных хребтов, тогда как убегающая вдаль перспектива равнин, где
один предмет заслоняет собою другой, открывается взору постепенно.
В первый же день я этой прелести разнообразия приписал тот покой,
который вновь обрела моя душа. Я восхищался могуществом природы,
умиротворяющей самые неистовые страсти, и презирал философию за то, что она
не может оказать на человеческую душу то влияние, какое оказывает череда
неодушевленных предметов. Душевное спокойствие не оставляло меня всю ночь, а
на следующий день еще возросло - и тут я понял, что этому была еще какая-то
другая причина, покамест мне не понятная. В тот день я блуждал по отлогим
уступам, а затем, пройдя по извилистым тропинкам, взобрался на самый высокий
гребень из тех, что были окрест. Блуждая среди облаков, я выбрался на
светлую вершину, откуда в летнюю пору видно, как внизу зарождаются грозы и
бури, - таким вершинам напрасно уподобляют душу мудреца, ибо столь высокого
величия души не найти нигде, разве что в краю, откуда взят этот символ.
Тогда-то мне стало ясно, что чистый горный воздух - истинная причина
перемены в моем душевном состоянии, причина возврата моего давно утраченного
спокойствия. В самом деле, на горных высотах, где воздух чист и прозрачен,
все испытывают одно и то же чувство, хотя и не всегда могут объяснить его, -
здесь дышится привольнее; тело становится как бы легче, мысль яснее; страсти
не так жгучи, желания спокойнее. Размышления принимают значительный и
возвышенный характер, под стать величественному пейзажу, и порождают
блаженную умиротворенность, свободную от всего злого, всего чувственного.
Как будто, поднимаясь над человеческим жильем, оставляешь все низменные
побуждения; душа, приближаясь к эфирным высотам, заимствует у них долю
незапятнанной чистоты. Делаешься серьезным, но не печальным; спокойным, но
не равнодушным; радуешься, что существуешь и мыслишь; все слишком пылкие
желания притупляются, теряют мучительную остроту, и в сердце остается лишь
легкое и приятное волнение, - вот как благодатный климат обращает на счастье
человека те страсти, которые обычно лишь терзают его. Право, любое сильное
волнение, любая хандра улетучится, если поживешь в здешних местах; и я
поражаюсь, отчего подобные омовения горным воздухом, столь целительные и
благотворные, не прописываются как всесильное лекарство против телесных и
душевных недугов:

Qui non palazzi, non teatro о loggia,
Ma'n lor vece un'abete, un faggio, un pino
Trб l'erba verde e'1 bel monte vicino
Levan di terra al Ciel nostr'intelletto.14

Вообразите всю совокупность впечатлений, которые я только что описал, и
вы отчасти поймете, как прелестны эти края. Постарайтесь представить себе,
как поразительны разнообразие, величие и красота беспрерывно сменяющихся
картин, как приятно, когда вокруг все для тебя ново - причудливые птицы,
диковинные, невиданные растения, когда созерцаешь иную природу и
переносишься в совсем новый мир.