"Татьяна Рябинина. Иудино племя" - читать интересную книгу автора

и вряд ли избежит тюрьмы, если не хуже, одного-двух тонких намеков хватило,
чтобы он сам заговорил о разводе - фиктивном, разумеется! - не догадываясь,
что жена только об этом и мечтает.
Деньги, облигации, драгоценности, роскошная квартира - все осталось ей.
Можно было и замуж-то не выходить, так нет, понесла же нелегкая в Питер -
погулять, развеяться. И познакомилась в театре с Федором Пастуховым. Ей
двадцать семь, ему - двадцать два. Щенок сопливый, с наивными серо-голубыми
глазами и розовой кожей, просвечивающей сквозь коротко подстриженные светлые
волосы.
Федор пригласил ее в дорогой ресторан, потом они гуляли по ночному
городу. Фира не слишком-то прислушивалась к его восторженной, похожей на
горный поток болтовне, но все же сумела вычленить, что Федор - сын
известного ювелира и сам учится ремеслу. Поэтому и согласилась встретиться
еще раз.
А потом Федор вместе с отцом, нестарым еще вдовцом с породистым лицом и
удивительно красивыми руками, приехал в Москву - знакомиться с ее родителями
и свататься. Фира просто онемела от изумления - ни о чем таком у них с
Федором в Ленинграде и речи не шло, всего-то два дня скромного
платонического знакомства. Она, разумеется, хотела отказаться, тем более
Федор ей не слишком понравился, только слова подбирала, чтобы сделать это
повежливее, но Иван Алексеевич отозвал ее в другую комнату.
- Выходи за Федьку, Фирочка, - сказал он, прикрыв дверь. - Совсем
парень голову потерял. Не ест, не спит, только о тебе и говорит. А ты и
впрямь... красавица.
От его оценивающего, очень мужского взгляда Фира покраснела. Она
действительно всего была красива, в мать, но после рождения Насти расцвела
настоящей зрелой красотой: стройная фигура с мягкими округлыми формами,
сияющая прозрачная кожа, водопад пшеничных волос, с которыми никак не могли
справиться шпильки. Глаза с легкой раскосинкой отливали бирюзовой эмалью,
нежно-розовые губы всегда чуть приоткрыты, словно готовые к поцелую, а носик
пикантно вздернут, и тонкие ноздри подрагивают, как у чистокровной лошадки.
- Но я... - неожиданно робко пробормотала она, отводя глаза.
- Соглашайся! - жарко зашептал Иван Алексеевич прямо ей в ухо, щекоча
щеку мягкой светлой бородой. - Будешь жить, как королева. Ну?
Не желая соглашаться, Фира, тем не менее, почему-то никак не могла
сказать "нет". От него исходила такая сила, что она задрожала. Колени стали
ватно-слабыми, чтобы не упасть, пришлось прислониться к стене.
- Дай руку! - властно приказал он, и Фира безвольно подчинилась.
Иван Алексеевич достал из кармана пиджака и надел ей на палец золотое
кольцо с искусно ограненным в виде цветка сапфиром.
- Это я сделал для помолвки, - все так же жарко прошептал он ей в
ухо. - Но если бы я знал... Черт подери, если бы не Федька, я бы сам на тебе
женился. Пошла бы за меня?
Продолжая мелко дрожать, она молчала не в силах сказать ни слова. Отец
Федора смотрел на нее с дерзкой усмешкой. Он был похож на сына - вернее, сын
на него, - но только ярче и сильнее. И глаза - пасмурно-серые, с тяжелым,
холодным взглядом. Смотреть в них было трудно, а не смотреть, отвернуться -
еще труднее.
- Вышла бы! - уверенно сказал Иван Алексеевич и провел пальцем по ее
щеке, от чего у Фиры зазвенело в ушах. - Но не могу. Сын есть сын, ничего не