"Татьяна Рябинина. Иудино племя" - читать интересную книгу автора

Зоин муж Илья - вот кто больше похож на ее брата-близнеца. Такой же
полный, темноволосый и живой. Воспринималась эта пара как единое целое. На
первый взгляд, достаточно симпатичное целое. Было в них обоих что-то такое
обаятельно-притягательное. Но... вроде как с душком. Как будто все в них
самую капельку слишком.
Остальные новоявленные родственники вызывали у Никиты гораздо более
сложную гамму чувств: от равнодушия и недоумения до неприязни, если не
сказать хуже.
Рядом со Светой не сидел, а восседал похожий на библейского патриарха
дедушка Изя. Тот самый, который Израиль Аронович Зильберштейн. Длинные седые
волосы желтоватого оттенка, орлиный нос и угольно сверкающие из-под
неожиданно черных нависших бровей глаза. Особенно опасные молнии он метал в
сторону своей единоутробной сестрицы, когда та начинала язвить. Тут же
устроились и его дети: ровесник Кирилла и Зои Андрей и Анна, чуть помладше.
Причем оба совершенно русской внешности - то ли материнские гены победили,
то ли бабушка Елена проснулась. Да и супруги у обоих, как сказала Света,
были русские. Только Андрей давно развелся, а Анна была вдовой. Из
мимолетного разговора при знакомстве Никита понял, что Андрей как-то связан
с книгоиздательством, а Анна - врач-венеролог.
С другой стороны стола, в опасной близости от сидящей во главе
юбилярши, оказались ее дочь Евгения и внук Константин. В Евгении Никите
показалось что-то жалкое, хотя он никак не мог понять, что именно. К евреям
он относился вполне спокойно, никогда антисемитизмом не страдал, но на нее
почему-то не хотелось смотреть - как на старую больную кошку. В Косте
раздражали очки под Гарри Поттера и рассеянная ухмылка. И то, с каким
страдальческим выражением он дотрагивался до своего флюса.
Справа от Никиты расположился старший брат тестя Валерий, режиссер
третьеразрядного театрика, мнящий себя буревестником андеграунда. Он манерно
тянул в нос гласные и теребил красный шейный платочек - это в такую-то жару!
Его вторая жена, знойная двадцативосьмилетняя горянка Виктория блистала
слишком большими, чтобы быть настоящими, бриллиантами в ушах, на руках и в
смелом декольте алого платья. Никита в который раз удивился, почему
вульгарные женщины, неважно, брюнетки или блондинки, - почему они так любят
пылающе красный цвет.
Между Валерием и Викторией крутился их семилетний сынок Артур, мастью
пошедший в мать. Впрочем, и повадками он тоже был настоящее дитя гор, даже
говорил с легким акцентом - видимо, дома Виктория общалась с ним
по-грузински.
Рядом с Викторией, на самом уголке, примостился Вадик. Маленький,
щупленький, он выглядел подростком, хотя ему пошел двадцать второй год. В
торце стола, напротив бабки, хмурой вороной нахохлилась Галина, дочь Анны.
Длинное серое платье унылого покроя, бесцветные жидкие волосы так туго
стянуты в пучок, что тянут за собой к вискам и глаза. Ни намека на
косметику, тонкие, злобно поджатые губы.
И еще две пары: дочь Валерия от первого брака Марина с мужем Алексеем и
сын умершей дочери Эсфири Ароновны Дмитрий с женой Вероникой. Очень
странные, надо сказать, парочки.
Вот и вся семейка. Так сказать, клан.
Никита вспомнил рассказ Лешки. Его жене Ольге, помешанной на
генеалогии, как-то взбрендилось собрать вместе всех живущих в Питере