"Василий Ряховский. Евпатий Коловрат." - читать интересную книгу автора

Владимир. На расспросы княгини рязанцы отвечали хмуро, что вестей от
войска князя Юрия не было и что княгиня Агриппина Ростиславовна и прочие
рязанские честные жены слезами изошли от безвестия.
Два раза нарождался и убывал месяц с тех пор, как ушла рать. Унылая
тишина легла на городок. Люди с раннего вечера плотно затворялись в домах,
и до самого утра не слышно было в городе ни одного звука, кроме
монотонного переклика сторожей на городских стенах.
Чтобы скоротать время, принялась княгиня шить вместе с мамками и
девушками-швеями из свежего льняного полотна рубашки мужу. В просторной
горнице, примыкавшей к теплым сеням, с самых сумерек, как только вносили
свечи и каганцы, девушки рассаживались по лавкам с юркими веретенами,
тянули тонкие нити и запевали песни. Княгиня вместе с мамками садилась к
столу и начинала выкраивать из полотна пошиву.
Хорошо поют девушки, и под песню ловко работают руки швей!
Княгиня склонилась над шитьем. Ей представлялось: Федор бредет в
темном поле один, вокруг него свищет ветер, дождь сечет ему озябшее
лицо...
Она встряхнула головой.
Ее спросила нянька:
- Что ты, свет-княгинюшка? Иль князя своего вспомнила?
- Вспомнила, - отвечала Евпраксия, и слезы вспыхнули у нее на
пушистых ресницах.
Нянька нахмурила густые брови. Девичья песня оборвалась и погасла,
будто заглушенная строгим говором няньки:
- По всем городам и селам течет сейчас печаль. Ушли у всех мужья,
братья, сыновья. Куда ушли, что они там, в глухой дальней стороне, увидят,
под каким ракитовым густом сложат буйны головы? Нет нам ни весточки, ни
слуха...
Евпраксия остановила няньку:
- Ой, что ты кличешь беду, старая!
- Обойди, беда, порог наш, повисни на хвосте черной кошки! -
прошептала нянька и подняла на княгиню глаза: - Я не о князе твоем
помыслила, сударушка. Федор Юрьевич был на Рязани первым молодцом, и в
этой беде не потеряется. Гляди, вернется скоро. А я толкую о других: о
ратниках и мужиках...
После длинного безмолвия опять завели тихую песню девушки. Они
принялись величать княгиню, весело притопывая о половицы, и посветлело на
сердце у княгини Евпраксии...
К концу второго месяца безвестие начало смертно томить молодую
княгиню. Она плохо стала спать и часто отворачивалась от еды.
Разыгравшаяся непогода, непрестанные ветры, гудящие на потолках,
нагнетали черную тоску. Косые холодные дожди сменялись снежной крупой,
ударявшей в слюдяные оконца. В горнице стояла серая полутьма. Стремясь
поближе к людям, Евпраксия часто уходила в церковь. Но и молитвы не
приносили успокоения.
И здесь не покидала Евпраксию дума о Федоре. Часто, крестясь и
припадая на каменный пол, она думала: "Велик ты, господи и многомилостлив.
Отчего же не можешь ты вернуть мне друга-мужа моего, зачем разлучил нас
злой разлукой?"
Потом Евпраксия шла на высокое крыльцо своего терема.