"Илья Рясной. Наше дело - табак [B]" - читать интересную книгу автора

Мальчишек, которых он снимал в скверике, он тащил в областную
администрацию и предавался содомскому греху с ними прямо в кабинете, под
портретом первого, всенародно избранного Президента России.
- Конец педриле, - потер руки тогда Гринев, записав тщательно
показания.
После этого быстренько собрал доказательства, нашел тех малолеток, с
которыми любился помощник областного главаря, и с материалами отправился к
губернатору.
Тот хоть вор и взяточник по жизни, но все-таки мужик, и довольно
крутой, поглядел показания, покрылся сначала красными, а потом какими-то
синюшными пятнами, потер грудь, там, где закололо сердце, поднял трубку и
гаркнул:
- Рафаэль! Тебе десять минут на сборы. И чтобы больше тебя на пороге
не видел... Почему? Ты спрашиваешь?.. А ты подумай, - и, уже не
сдержавшись, добавил:
- Резина...
Резина за развратные действия получил условный срок, не пропал,
понятное дело, пристроился в какую-то фирму и активно пописывал статейки
про все те же опостылевшие голодному народу общечеловеческие ценности и
вселенскую отсталость России, давно сошедшей со столбовой дороги прогресса
человечества. А Гринев после этого случая стал тут же в глазах
прогрессивной общественности давителем прогресса и врагом человечества, и
газета "Трезвый взор" кусала его в каждом номере.
- Думаешь, судье эта книга интересна? - спросил Ушаков. - Да ты и не
докажешь авторство...
- Педрилы. Везде педрилы... Историей доказано, несколько тысяч
пидоров, которым дали волю, могут развалить любое государство... Ох, где
сто двадцать первая статья! - с ностальгической тоской произнес Гринев.
Сто двадцать первая статья старого уголовного кодекса, карающая за
мужеложство, была первой отмененной реформаторами как нарушающая
неотъемлемые права личности. Оно неудивительно. Слишком многих радетелей
демократии, дорвавшихся до рулей государственного российского корабля,
средств массовой информации и денежных потоков, в свое время вербовал КГБ,
используя именно эту статью.
- Ладно, черт с ними, с гомиками, - махнул рукой Ушаков. - Что у нас
с Пробитым?
- Всех людей на ноги подняли, - проинформировал Гринев. - Негласный
аппарат ориентирован... Нет его. Как сквозь землю провалился... Я так
мыслю: или он через границу отвалил, или где-то лежка у него настолько
надежная, что о ней никто не знает.
- Где Ломоносов?
- Тоже исчез, академик-недоучка.
- Будем прессовать бригаду Корейца так, что они нам скальп Пробитого
принесут, - сказал Ушаков. - Чтобы мысли ни у кого больше не возникало на
мента ствол поднять.
- Правильно, - согласился Гринев. - Всякая сволочь бояться нас
должна... А тут какие-то пидоры на всю область в газетах изгаляются над
нами как хотят.
Тут раздался звонок внутреннего телефона. Звонил дежурный по области.
Выслушав его, Ушаков осведомился: