"Илья Рясной. Белый легион: террор не пройдет! " - читать интересную книгу автора

костюме, и математику стало неудобно, что наехал на такую же жалкую жертву
метро, как и он сам.
- Ничего, - пробормотал Санин.
Тип еще более неуклюже развернулся, вжимая в бок Санину холщовую
сумку, и стал с трудом продвигаться к дверям. Чертова сумка! Гвозди он там,
что ли, носит?!
- Да аккуратнее же! - воскликнул Санин, почувствовав легкий укол в
бок. - Вы меня укололи!
- Ох, простите. Пожалуйста, простите! - с этими словами,
произнесенными обезоруживающе жалким тоном, невзрачный тип был вынесен из
вагона.
На этот раз народу зашло меньше, чем вышло. Стало чуть-чуть
просторнее. Наконец можно было перевести дух. Вот только дух не
переводился. Наоборот, Санину показалось, что его сдавливает прессом со
всех сторон, вжимает в пол. Но давили не тела, а земное притяжение. И в
груди образовался камень. Математик прислонился к холодному стеклу с
надписью "Не прислоняться". Сердце понеслось вразнос, потом его сдавило
стальной рыцарской перчаткой... И земное притяжение потянуло Санина вниз -
оно действовало неумолимо, как топор палача. Он начал сползать, из
последних сил тщетно пытаясь удержаться.
Поезд остановился. Снова будто поршнем выдавило и затянуло народ.
Никому не было ни до кого дела. Но тут, наконец, на падающего человека
обратили внимание.
- Врача! - Откуда-то издалека доносились до Санина встревоженные
голоса. В ушах гудело, как при погружении в воду. И сознание уже уплывало в
неведомые края.
Врач, подошедший к заботливо уложенному на лавочку в вестибюле станции
человеку, уже был не нужен. Его профессиональные обязанности заключались в
том, чтобы констатировать смерть, которая наступила, как позже покажет
вскрытие, от острой сердечной недостаточности.
Доктор физико-математических наук Владимир Павлович Санин всего лишь
на два дня пережил руководителя проекта "Титан" Григория Белидзе.


***

Глеб вышел из машины. Наконец решившее порадовать москвичей своим
присутствием солнце падало за дома, озаряя красными отблесками
перламутровое небо. Алые отблески на стенах. На предметах. На людях. Глеб
вздрогнул - ему показалось, что на руках осталась кровь. Нет, бред! Нет
крови. Дело сделано.
Как всегда по окончании активных мероприятий, Глеб ощущал
опустошенность. Единственно, что могло вернуть вкус и цвета жизни - голос
сына, объятия жены...
Он давно потерял счет акциям. И иногда думал, что в нем живет не один,
а несколько человек. Точнее, несколько программ на все случаи жизни. Притом
их пересечение вызывает конфликт программ с перегревом и глюками. Есть Глеб
для общего употребления, любящий хорошо выпить и закусить, обладающий
прекрасным тенором, шпарящий романсы под гитару под прицелами влюбленных в
него в этот миг девичьих глаз, человек мягкий, податливый и