"Б.А.Рыбаков. Мнимая "Древнейшая летопись"" - читать интересную книгу автора

славянах-скотоводах, живших "за тысячу триста лет до Германриха" - за 13
столетий до готского вождя середины IV в. Германариха (то есть в начале I
тыс; до н. э.). Ни автор "Повести временных лет" (начало XII в.),
располагавший многими источниками, ни авторы первых повестей, летописей и
предполагаемых летописных сводов конца Х-XI в. не сообщают о славянских
племенах и князьях даже V-Х вв. таких сведений, какие содержит составленная
якобы в конце IX в. "Влесова книга" о временах гораздо более отдаленных,
отстоявших от ее "появления" почти на два тысячелетия! Не спасают В.
Скурлатова и Н. Николаева и исторические параллели, связанные с
характеристикой передвижений из Центральной Азии в Европу скотоводческих
племен, среди которых, по их мнению, могли быть и славяне. Эту "оригинальную
версию о степном центральноазиатском происхождении наших предков" авторы, со
ссылкой на историков-"евразийцев", а также на итальянских археологов,
ведущих раскопки в Пакистане, поддерживают, хотя давно доказано, что славяне
задолго до этого (еще в III тыс. до н. э., во времена трипольской культуры)
были земледельцами и автохтонами, то есть обитали в районе Среднего
Поднепровья.
Текст "Влесовой книги", повествующий о славянских праотцах Богумире и
Оре, их дочерях и сыновьях, от которых пошли названия славянских племен
(древляне, кривичи, поляне, северяне, русь), настолько наивен, что даже В.
Скурлатов и Н. Николаев вынуждены признать, что ее язык "действительно
понятен не до конца", что в тексте встречаются "лингвистически вроде бы
противоречивые языковые образования". Тем не менее они утверждают, что
"писцы "Влесовой книги" знали, о чем писали", а на дереве писали-де многие
древние народы (далее сказано и о Бояне, который "растекался мыслью по
древу", и о берестяных грамотах, и о еловой палочке из киргизского Ачекташа
с вырезанной на ней "Таласской надписью", и т. д.).
В. Скурлатов и Н. Николаев, которые приводят ряд правильных сведений о
древнейших этапах истории восточных славян, развитии их письменности, в
основном заполнили свою статью рассуждениями и параллелями, не опирающимися
на новейшие достижения науки. На приведенный ими отзыв В. В. (а не Л., как у
В. Скурлатова и Н. Николаева) Виноградова, авторитетнейшего специалиста по
истории русского языка, авторы, по существу, не обратили внимания. Между тем
высказывавшееся им мнение о "Влесовой книге", как одной из подделок
Сулакадзева, имеет веские основания. Акад. М. Н. Сперанский отмечал "грубую
и наивную" подделку Сулакадзева, названную последним "Перуна и Велеса
вещания в киевских капищах жрецам Мовеславу, Древославу и прочим...". В 1812
г. отрывок из этих якобы древних "вещаний", поверив в них, перевел на
современный русский язык Г. Р. Державин. Сулакадзев имел своего рода
"музей", в котором хранились и подлинные рукописи (нередко со вставками на
полях самого фальсификатора), и подделки, изготовленные им самим. В каталоге
своего собрания рукописей Сулакадзев упоминает, между прочим, источники,
вырезанные на досках, например "предревний" синодик. Там же числится
сочинение "Патриарси (то есть патриархи. -Авт.). На 45 буковых досках Ягипа,
Гана, смерда IX в.". (6)
(6) Сперанский М. Н. Русские подделки рукописей в начале XIX в. (Бардин
и Сулакадзев) // Проблемы источниковедения. М., 1956. Вып. V. С. 68, 91,
101.
Как тут не вспомнить, что и так называемая "Влесова книга" доведена до
последней четверти IX века.