"Натан Рыбак. Переяславская рада (Роман)" - читать интересную книгу автора

украинцев, считаете разбойниками, вот тут-то и есть ошибка ваша, досадная
ошибка...
Хотя разговорчивый хозяин точно угадал его мысли, ксендз возразил для
приличия:
- Что вы, пан... Зачем так думать...
Но Гармаш не успокаивался.
- Тут-то и есть ваша ошибка... Как есть всех, а прежде всего - шляхты
вашей, панов. Вс╕ хотят к рукам прибрать, а не будь у них такой жадности,
по-христиански, как наш спаситель Христос того хотел, уступили бы в алчбе
своей. Земля у нас богатая, край - золото, всем хватило бы, а выходит как
в сказке про ненасытца, - слишком много заглотал и, глядишь, лопнул... А
будь по-нашему, мы с вами тихо, мирно жили бы рядом, как братья родные, и
поспольство... - Тут он придвинулся к Лентовскому, дохнул на него винным
перегаром и, уловив недовольную гримасу на его лице, пояснил:
- Нет, не пьян... только чуть хлебнул на радостях. Что я говорил?.. -
Потер пухлой рукой лоб, вспомнил: - Так вот, посполитых, всю чернь держали
бы в повиновении. Вот оно как, объясните это панам вашим в Варшаве. -
Гармаш подумал, помрачнел и махнул безнадежно рукой: - Не согласятся! Куда
там! Ведь для этого надо Потоцкому и Вишневецкому малость потесниться,
уступить кусочек землицы... Ведь не захотят! Да кто захочет свое отдать? -
И, сразу повеселев, ответил сам себе:
- Никто!
Ксендз уже внимательно и с любопытством слушал хозяина.
Гармаш заговорил снова:
- Конечно, гетман теперь у нас разумный, понял, что с нами в согласии
надо жить. Прожекты у него великие... Видите сами, сколько посольств к
нему едет. Да и король ваш...
- Почему ваш, а не наш, пан хозяин? - спросил Лентовский.
- Что ж, можно и наш и ваш, - быстро согласился Гармаш, - как вашей
милости угодно. Вот я и говорю: и наш король прислал послов к нашему
гетману. А все почему?
Но почему - так и не успел пояснить. На дворе залаяли псы. Хозяин
сорвался с места. С порога сказал:
- Пойду, встречу. Генеральный писарь. Гетманский у него разум,
почтенный и достойный человек...
<Повесить бы вас всех на одном суку>, - подумал ксендз и устало
закрыл глаза.
Через несколько минут он уже вкрадчиво, тихо говорил Выговскому:
- Пан сенатор Кисель не решается лично беседовать с вами, чтобы не
накликать какого-нибудь подозрения на вашу почтенную особу. Пан сенатор
поручил мне передать вам, пан генеральный писарь, что канцлер Оссолинский
возлагает на вас великие надежды. Нынешний бунт - дело преходящее, как и
всегда. Мы с вами разумные люди. - Он заговорил еще тише. Выговский нагнул
голову, внимательно слушал. - Будем искренни друг с другом и заглянем в
будущее, пан писарь. Не сулит оно вашему Хмельницкому ничего хорошего,
угодит он на виселицу, как и все прежние бунтовщики: как Наливайко,
Сулима, Павлюк, все, кто осмелился поднять руку на короля и Речь
Посполитую. Итак, посудите сами - чем можете вы услужить королю и Речи
Посполитой? Все, что имеете теперь от Хмельницкого, суетно и недолговечно.
Смотрите в будущее. А в Варшаве к вам относятся благожелательно. Вы