"Натан Рыбак. Переяславская рада (Роман)" - читать интересную книгу автора

преподобный отец Лентовский.
Шляхтич Ясинский в Топоров не вернулся.
...Утром двадцать восьмого июля канцлер Юрий Оссолинский в походной
королевской канцелярии вручил православному шляхтичу, сотнику Забузскому,
гетманские клейноды. Хмурый, приземистый сотник Забузский, преклонив
колено, принял обеими руками булаву, поцеловал ее. Дрожащим голосом принес
присягу на верность королю и Речи Посполитой.
По окончании церемонии князь Четвертинский сказал канцлеру:
- После того, как мы дали хлопам нового гетмана, они поймут, что
Хмеля мы считаем вне закона... Теперь можно было бы его отравить, если бы
нашелся храбрый и решительный человек...
Ксендз Лентовский, присутствовавший при этом, возвел глаза к потолку
и пошевелил тонкими синими губами.
Шляхтич Малюга стоял поодаль. Он не вмешивался в беседу вельмож. Он
стоял и молчал. Был он тут по распоряжению ротмистра Бельского, ожидая -
может быть, его призовет к себе король.
В одиннадцатом часу утра король Ян-Казимир сел завтракать.
В это же время в шатре хана Ислам-Гирея начался совместный военный
совет гетмана, хана, полковников и мурз.
Оставив достаточно войска под Збаражем, главные силы Хмельницкого и
хана тайно снялись с места и быстрым маршем вышли на Зборовский шлях.
У гетмана были верные сведения о том, что король с армией намерен
переправиться на левый берег Стрыпы. Капуста, прискакавший ночью, заверил
гетмана, что это именно так. Значит, теперь оставалось выйти на выгодные
позиции и одновременным внезапным ударом двух армий уничтожить войско
короля, или принудить его к полной капитуляции.
Гетман хмуро глядел на визиря Сефер-Кази, путано и хитро излагавшего
условия совместного наступления. Было от чего хмуриться: ночью стало
известно о гибели Морозенка под стенами Збаража.
<Нынче Морозенко, вчера Бурляй, а еще сколько сотен казаков...> -
подумал скорбно гетман, и сердце его налилось лютой ненавистью к ханскому
визирю, ко всем этим внешне угодливым мурзам, к хану, который в первую же
удобную минуту, едва только почувствует, что перевес на стороне короля,
предаст... О, в этом Хмельницкий был уверен!
Визирь настаивал: казаки должны действовать особо, ханская орда -
особо.
Хмельницкий усмехнулся. Не удержался, чтобы не сказать:
- Если ударим успешно, тогда и вы поможете, а если конфузия
получится, тогда первые коней повернете. Так тебя понять, Сефер-Кази?
- Как угодно, как угодно тебе, ясновельможный гетман, - бесстрастно
ответил визирь.
Хан спросил:
- Что думает великий гетман, мой сердечный друг и храбрый союзник?
Хмельницкий поднялся. Не хотелось раскрывать им свой замысел, но
иного выхода не было.
- Великий хан царства Крымского, - раздельно проговорил гетман,
подчеркивая свое почтение к хану. - На левом берегу Стрыпы, возле Зборова,
есть густой лес. Я те места хорошо знаю. Наше войско главными силами
должно стать в том лесу. Король с армией на правом берегу. Он должен
переправиться через реку, - это единственный путь к осажденному Збаражу.