"Натан Рыбак. Переяславская рада (Роман)" - читать интересную книгу автора

Хан величественно опускается на подушки. Хмельницкий садится напротив,
Выговский - рядом с визирем. Нураддин-хан, Калга-хан и Карач-бей сидят по
правую руку хана. По правую руку гетмана - генеральный хорунжий Василь
Томиленко, генеральный обозный Иван Чарнота, полковники Данило Нечай и
Михайло Громыка.
Торжественная тишина. Молчание. Размеренные движения. Это означает
мудрость - путь в вечность, в царство магометово. Пусть видят неверные,
что земная суетность рассыпается, как жалкая горсть праха, у порога шатра
великого владетеля орды, Ислам-Гирея III.
Хан с наслаждением цедит сквозь зубы сладкий напиток. Пьет
Хмельницкий. Пьют Сефер-Кази, Выговский и ханские братья, пьют полковники.
В шатре - тишина.


17

В начале июля в Брянск прибыли из Москвы: державец Леонтий Жаденов и
дьяк посольского приказа Иван Котелкин.
Брянскому воеводе, князю Никифору Федоровичу Мещерскому, Леонтий
Жаденов сказал:
- Едем мы, воевода, по государеву наказу в табор гетмана
Хмельницкого. Просим от тебя провожатых людей и прокорма для себя и челяди
нашей.
Воевода прочитал грамоту, удостоверявшую особы Жаденова и Котелкина,
дал в провожатые двадцать стрельцов и посоветовал ехать в Конотоп, а
оттуда на Киев и Чигирин.
Не задерживаясь, московские державцы выехали. Наказ князя
Прозоровского в Москве был таков: ехать спешно, ко всему приглядываться
зорко, гетману сказать на словах - пусть на Москву надеется, на рубежах
стрельцы кривды ему не будут чинить никакой, хотя гетман литовский Януш
Радзивилл и королевские послы домогаются от его царского величества
выполнения Поляновского договора. Державцы неотлучно повинны быть при
гетмане. Надлежит им разведать, сколь крепок и прочен союз, заключенный
Хмельницким с крымским царем Ислам-Гиреем. Возвращаться же в Москву тогда,
когда гетман отпустит.
Иван Котелкин на войну ехал впервые. Боярин Леонтий Жаденов шутил:
- Вот приедем в табор гетмана, так может статься и так: ханские слуги
ночью выкрадут нас, как слуг царя московского, и потребуют выкупа, а кто
за нас даст? И погонят, яко агнцев покорных, на галеры невольничьи...
Иван Котелкин сердито сопел. Хорошо Жаденову потешаться. Молод,
крепок, при сабле, при пистоле. А он, Иван Котелкин, кроме гусиного пера,
ничего острого в руках держать не привычен. Чтобы сбить спесь с Жаденова,
сказал:
- Мы особы неприкосновенные, люди посольского приказа, слуги
государевы, - и то каждому царству ведомо, и особы наши, Жаденов,
безопасны...
Жаденов смеялся:
- Безопасны? Погоди, услышишь, как пушки бьют, как стрелы свистят.
Котелкин прятал голову в высокий воротник ферязи. И далась ему эта
поездка! За какие грехи? Сидел бы в посольском приказе: покой, благодать,