"Вячеслав Рыбаков. Ветер и пустота" - читать интересную книгу автора

можно больше - ночью туман мог подняться и им обоим грозило угореть во
сне. Пелена удалялась очень медленно, и по временам мужчину тоже
охватывало отчаяние. Тогда он на секунду задерживался и специально глядел
на несдающуюся женщину, на ее летящие по ветру волосы, на глаза,
сохранившие мечтательность даже в этом кошмаре, на разинутый, словно в
бесконечном крике, темный рот. Рубашка ей велика, думал он. Интересно, о
чем она думает, думал он. Туман намочил одежду, оттого так холодно, думал
он. Нельзя останавливаться, пока одежда не высохнет; как только она
высохнет, можно останавливаться. Удачно, думал он, из-за тумана еще нельзя
останавливаться, и из-за мокрой одежды еще нельзя останавливаться. На ней
свитер, рубашка - у нее будет сохнуть дольше, думал он. Когда мои брюки
высохнут, надо помнить, что у нее свитер еще не высох, и не
останавливаться сразу.
Уносившаяся в зенит светлая, неправдоподобно прямая струна победно
гремела, пересекая полет неба. Вибрация усиливалась, переходя по временам
в отчетливое раскачивание. Казалось, лестница намерилась их сбросить, раз
уж они решили не падать. Двигаться становилось все опаснее, руки то и дело
промахивались мимо пропадавших в темноте перекладин.
- Привал! - крикнул мужчина и остановился. Женщина поднялась еще на
несколько ступенек, но лестница была слишком узкой, чтобы уместиться рядом
с мужчиной. Тогда она прижалась лицом к ее ноге. Господи, как я по нему
соскучилась, подумала она, и сказала:
- Как я по тебе соскучилась, пока ползла.
Он потянулся, чтобы погладить ее по голове, и собственная рука с
неразгибающимися, одеревеневшими пальцами, измазанными ржавчиной,
показалась ему какой-то страшной клешней. Он был рад, что не смог
дотянуться.
- Ты молодец! - громко сказал он, снимая с пояса один из ремней. - Ты
просто молодец. Правда же, когда одежда высохла, стало гораздо теплее?
У женщины зуб на зуб не попадал, хотя одежда и впрямь высохла - она
не успела заметить, когда.
- Да, - согласилась она, - значительно теплее. Хочешь - я отдам тебе
рубашку.
- Иди ты, - со смехом ответил он, продевая ремень себе под мышки и
охлестывая поперек груди, а потом накрепко затянул его вокруг перекладины.
Теперь он мог просто висеть, не держась. - Возьми и сделай как я, - он
протянул второй ремень женщине. Она, потянувшись, перехватила ремень, а
потом ухитрилась все-таки подняться еще на ступеньку. Теперь мужчина мог
бы дотянуться до ее головы. Но он не стал этого делать, а только проверил,
как она затянула ремень.
- А теперь постарайся уснуть, - сказал он.
- Это невозможно.
- Обязательно надо, - рев лестницы к ночи превратился в потаенное
гудение. - Это не так трудно, мы же согрелись. И ветер утих.
- Ветер, - сказала женщина. - Ужасный ветер.
- А мне как-то нравится.
- Потому, что ты сам как ветер. Подхватил меня и поволок...
Эти ее слова прозвучали для мужчины лестно. Он имел основания быть
довольным собой - донес женщину до лестницы, не ослепнув, не оглохнув, а
теперь они смогли подняться выше тумана. Наверное, она хотела сказать мне