"Вячеслав Рыбаков. Доверие" - читать интересную книгу автора

распрямленными ногами легкие стулья, и со вкусом, ребячась, закричали
"ура". Будто в ответ на их прорвавшийся восторг на громадном, во всю стену
зала, экране, распахнутом в жутковатую ширь звездного космоса, моргнула
крохотная оранжевая вспышка, и голоса персонала сами собой налились
серьезностью.
Персонал завидовал.
Костя, не удержавшись, ткнул Мэлора пальцем под ребро, - дернувшись,
тот едва не выронил бокал, - и лукаво сказал: "Вот это результат так
результат!"



РИНАЛЬДО

Было ватно тихо среди тяжелых портьер, ковров, кресел. Ринальдо
Казуаз придвинул диктотайп, но только пожевал сухими губами и отодвинул
вновь в даль стола. Секунду смотрел на свою маленькую ладошку,
исхлестанную синими вздутиями вен. Вот он кончит речь, и что дальше? Что
предпримет адмирал всея Земли?
От бешеного круговорота мыслей, одновременно и немощных, и
исступленных, болезненно зудело под черепом. Ринальдо не знал до сих пор,
что бессилие умственного тупика дано человеку в ощущениях.
Он тронул панель монитора. Из стены над столом вымахнул свет экрана,
и возбужденный, энергичный Чанаргван, звонко рубя фразы, раздробил и смел
тишину:
- Мы хотим, чтобы грядущие поколения никогда не знали перенаселения,
скученности, экологической напряженности. Мы хотим, чтобы иные солнца
стали солнцами людей, иные планеты - нашими домами. Терра - первый из
таких домов, ее прекрасное солнце - первое из новых солнц человечества.
Десять минут назад стартовал...
Это смотрела и слушала вся Земля. Пройдут минуты - это увидит и
услышит Венера; потом Марс; потом колонии в астероидах; потом... потом...
Ринальдо погасил монитор.
Тишина снова повисла, как тяжелый пыльный бархат. Ринальдо провел
рукой по лицу, а потом положил руки на широкие мягкие подлокотники кресла
и прикрыл глаза. Кошмар, думал он. Кошмар. Какой кошмар. Выступление
нельзя было отложить - люди ждали его в момент старта; и они с Чанаргваном
не смогли даже парой слов обменяться, когда пришла шифрограмма, Чанаргван
только медленно сглотнул, глядя в текст, а когда он поднял глаза, они
полны были детской, недоуменной обиды. И ошеломленный Ринальдо даже не
успел втянуть воздух в легкие, чтобы произнести хотя бы слово; оператор из
соседней комнаты - восторженный, гордый от своей роли в этот великий миг -
выкрикнул: "Эфир!!", и Чанаргвана развернуло, словно громадный мощный
ротор. Но, пока он шел к камерам, он принял решение. Он говорил то, что и
собирался говорить. Или он уклонился от решения и всего лишь говорил то,
что собирался говорить? Но это тоже было решение.
Растворилась одна из дверей за портьерами.
- Можно? - спросил осторожный молодой голос. Ринальдо обернулся, но
так неудачно, что где-то под ложечкой зацепилось нечто, и резкая боль
продернулась внутри, заставила принять прежнее положение, натужно