"Вячеслав Рыбаков. Трудно стать Богом" - читать интересную книгу автора

- Добрый вечер, Дима, - сказал Глухов сипловато. - У меня есть мысль,
подкупающая своей новизной: давайте-ка сегодня всосем со скворчанием. А?
Как вам?
Малянов совсем разлюбил теперь это дело. Во времена оны добрая толика
доброго вина или водчонки была очень неплоха для раскрепощения фантазии и
любви. Становилось горячо, весело, ярко и цветно, и ничто не мешало и не
давило, и опять казалось, будто лучшее впереди. Нынче раскрепощать стало
нечего. А пить, чтобы просто забыться, было в самом прямом смысле опасно -
до какого-то момента еще контролируешь себя, а потом уже ни за что не
хочется вновь вспоминать, на каком ты свете; и тогда можно выпить море.
- Ну если по граммульке, - уклончиво сказал Малянов.
Но Глухов, видимо, в душе уже настроился.
- Разумеется, по граммульке! - ответил он с подозрительной
готовностью и дрожащими - теперь это ясно было видно - пальцами в два
ловких движения сорвал с бутылки пробку.
- У вас что-то случилось? - осторожно спросил Малянов, подходя к
столику.
- У нас у всех случилось одно и то же, - ответил Глухов невнятно - он
сосредоточенно разливал. - Да вы присаживайтесь, присаживайтесь, Дмитрий!
Что вы, как неродной...
Малянов утвердился на разноголосо поющем, бугристом внутри себя
сиденье. Глухов сел напротив. Кресло явно было ему велико; Малянову вечно
представлялось, как Глухов, такой же маленький, как теперь, но розовый и
невинный, яко ангелок, весь в аккуратных и ухоженных белокурых локонах, в
матроске а-ля невинно убиенный цесаревич сидит, подобрав под себя ножки, в
этом самом кресле и запоем читает в подлиннике "Повесть о Гэндзи" - а в
соседней комнате пап, потрясая газетой, с первой страницы которой тяжело
свешивается аршинно набранное восторженное, долгожданное "Война
объявлена!!!", горячо обсуждает с мам перспективы наступления Самойлова в
Восточной Пруссии...
- Не отравимся? - спросил Малянов. Глухов понюхал из горлышка.
- Шут его знает... вроде не должны.
Всосали по первой; Глухов и впрямь коротко заскворчал, а потом
потянулся к бутербродам, взял один и шумно понюхал ломтик ветчины. Горячий
гладкий сгусток медленно пропутешествовал по внутренностям Малянова и
завис в животе, приятно согревая, как зависшее в зените полуденное солнце.
Хорошо, что дома пообедал, не так развезет, подумал Малянов.
- А давайте, чтоб не частить, поиграем все же, - сказал Глухов, кладя
обнюханный, но даже не надкушенный бутерброд обратно.
- Я тверезый-то плохо помню, куда какая лошадь ходит, - ответил
Малянов.
- А тогда знаете что? Давайте поиграем в кости.
- В кости?
- Я вас научу. Это просто. Вы азартный человек?
- Не знаю... Наверное, теперь уже нет.
- Не беда. Зато вам как ученому, весьма не чуждому математики, будет
интересно. Игра вероятностей!
Он поднялся; сутулясь, побрел к необозримому книжному шкафу,
уставленному разноязыкими фолиантами так плотно, что часть их вынуждена
была пачками лечь на полу рядом. На одном японском их было штук пятьсот, и