"Вячеслав Рыбаков. Возвращения" - читать интересную книгу автора

- Я, Алексей Петрович, вас в гостинице дождусь, - ответил Жилин. - Сниму
пару номеров...... вы же всяко с дороги устанете. Отоспимся здесь, а уж
утром двинем обратно.
- Резонно, - коротко одобрил Алексей Петрович. Еще выждал. С каким-то
сомнением покосился на Григория Иоганновича, - но тот так и смотрел в
небо, и во взгляде его были тоска и недоговоренность. - Пошли. До
свидания, бортмеханик.
- До свидания, - ответил Жилин и неловко шевельнулся, готовясь к
прощальному рукопожатию; но Алексей Петрович уже снова упрятал обе руки в
глубокие карманы куртки, а Григорий Иоганнович тяжело опирался обеими
руками на трость. Тогда Жилин просто улыбнулся. - Спокойной плазмы.
- Не на век уезжаем, - упрямо повторил Алексей Петрович.
Жилин не трогался с места, пока они шли к автобусу - один неторопливо и
громоздко вышагивал медленным, грузным, вечно угрюмым Големом; другой
семенил рядом, заметно прихрамывая и далеко выбрасывая вперед свою
замечательную трость, к которой за все эти годы так и не смог привыкнуть.
Друзья, думал Жилин. Какие друзья. Сколько лет, сколько мегаметров......
сколько потерь и эпох - а они всё друзья. Даже завидно. Он досмотрел, как
Алексей Петрович помогает своему спутнику вскарабкаться по низким, широким
ступеням; на ум в миллионный раз непроизвольно пришло знаменитое "Быков
есть Быков. Всех немощных на своих плечах" (Юрковского нет так давно, что
уже почти не больно его вспоминать - а фраза не старится, и даже мальки с
первых курсов, поймав ее невесть откуда, чуть стоит кому из них
отличиться, хлопают героя по спине: Быков есть Быков!..). Потом пологий
трап беззвучно, как во сне, утянулся внутрь; плавно сомкнулись створки
широких, как триумфальные арки, дверей автобуса - и автобус вздрогнул и
покатил, широкими протекторами расплескивая воду из рябых от ветра луж.
Тогда Жилин повернулся и пошел к правому крылу аэропорта, где
располагалась гостиница.
Автобус набирал ход. Быков неподвижно, невозмутимо сидел, глядя пустыми
глазами в пространство и уложив на спинку никем не занятого переднего
сиденья испещренные старческими веснушками ладони, тяжелые и крупные, как
весла. Григорий Иоганнович то и дело оглядывался на летящую в прошлое
грациозную игрушку аэропорта, сверкающую ситаллопластом; потом автобус
чуть повернул, и ее заслонили пушистые, как клубы светло-зеленого дыма,
элегантные криптомерии и величавые, огромные свечи разлапистых лузитанских
кипарисов. Невесомо взмыв на развязке трасс, автобус перемахнул через
широченную грузовую автостраду, по которой, с нечеловеческой точностью
блюдя интервалы, двигалась бесконечная вереница тяжелогрузных
атомокаров-автоматов. Молнией стрельнул за окнами дорожный указатель,
информация с которого давно уже высветилась на репитерах подлокотников:
"Желтая Фабрика - 6 км. Пулковская обсерватория - 11 км. Шушары - 15 км".
Только после этого Григорий Иоганнович успокоился; он откинулся на спинку
сиденья, запрокинул голову и закрыл глаза, будто решил подремать. Красиво
загорелый беловолосый молодой водитель, на миг обернувшись в своей
прозрачной кабине, сверкнул Быкову улыбкой, но взгляд его был
вопросительным, чуть тревожным - Быков в ответ едва заметно кивнул:
дескать, все в порядке, жарь дальше. Водитель отвернулся.
Кругом кто читал, кто разговаривал, кто смеялся или пел - и в уютной,
стремительно несущейся по шоссе тишине, нарушаемой лишь посвистом