"Вячеслав Рыбаков. Возвращения" - читать интересную книгу автора

встречного воздуха за окнами, обрывки фраз и куплетов доносились отчетливо
и открыто; люди разговаривали, чуть понижая голоса лишь с тем, чтобы не
мешать соседям, но совсем не стараясь, чтобы их никто не слышал. Как
обычно. Как везде. Как всегда.
- ......аппаратура у нас регистрирует квази-нуль поле. Понял? Счетчик Юнга
дает минимум...... Можно пренебречь. Поля ульмотронов перекрываются так,
что резонирующая поверхность лежит в фокальной гиперплоскости
точнехонько......
- ......поставить своими силами не удастся. У нас нет Отелло. Если
говорить откровенно, идея ставить Шекспира представляется мне абсурдной.
Не думаю, чтобы мы оказались способны на новую интерпретацию, а ждать,
пока......
И банджо где-то в глубине салона. И незатейливое трехголосье, не по нервам
и не по черепу - но легко, как бы небрежно, зато буквально заходясь от
ничем не омраченного и не подстегнутого никакими допингами молодого задора:
- ...Когда цветут луга весны
И трель выводит дрозд,
Мы, честной радости полны,
Бродя с утра до звезд......
- ......ты что, не слышал? Это же изумительная новость! Буллит
раскодировал этот ген! Нет, ты не крути носом, а просто вот немедленно
возьми бумагу и пиши. Шесть...... Одиннадцать...... Одиннадцать, говорю!
- ......небольшой голубой коттеджик буквально на берегу. Там очень свежий
воздух, превосходное солнце и прямо напротив веранды - прекрасно
сохранившаяся византийская базилика и одна из башен крепости, башня
Астагвера называется, по имени консула, при котором ее строили. Я никогда
не любила столицу и не понимала, зачем ее......
И вдруг заплакавшее банджо. Без надрыва, без надсада - лишь очень
спокойная и совершенно безнадежная печаль:
- ...Ты, не склоняя головы,
Смотрела в прорезь синевы
И продолжала путь......
После Желтой Фабрики автобус опустел едва не на треть.
Аллея сверкающих упругими кронами тропических экзотов, невероятными
ухищрениями ботаников выращенных в окаянном ленинградском климате,
оборвалась. По сторонам потянулись гнущиеся на ветру, теряющие листву
березы и осины, за которыми угадывались унылые, заболоченные угодья. И
погода нахохлилась, а вскоре и прохудилась; снаружи потемнело, спрятались
и солнце, и прорези синевы, и по окнам побежали почти горизонтальные
струйки сорвавшегося с ватно-серого неба осеннего дождя. Водитель снова
обернулся вопросительно - и снова Быков ему кивнул: все нормально. Дорога
сузилась. Теперь автобус то и дело подбрасывало на неровностях и выбоинах
никудышного покрытия, и водитель уже не разгонялся, как прежде - тем
более, остановки шли одна за другой. Музыкант с друзьями сошли у
обсерватории. Автобус скучнел, затихал и терял людей все быстрее; зато
очнувшийся радиоприемник в кабине водителя заголосил, нетрезво и злобно
надсаживаясь:
- ...Этой ночью разразилась гроза!
И сорвались у их тормоза!
И сплетались усы и коса!