"Вячеслав Рыбаков. Хроники смутного времени (киноповесть)" - читать интересную книгу автора

чуток осталось... Через полчасика все равно светать начнет, я выглядывала
в окошко - небо почти ясное, звездочки видны... Ты не против, а?
Раздается какой-то странный звук - горловое, гортанное, стиснутое:
"Ы-ы-ы!""
- Ну, вот и ладушки, - женщина, снова обернувшись, улыбается весело и
ласково. Но - мельком. Так быстро, как только позволяет норовящее
погаснуть пламя свечки, уходит в коридор, утрамбовывает огромную,
истертую, ветхую наплечную сумку, много лет назад бывшую молодежной и
модной. Какие-то толстенные, тяжеленные папки впихивает в ее утробу,
какие-то бумаги... Потом накидывает зимнее пальто, обувается - все
лихорадочно, все впопыхах, кое-как. И постоянно оглядывается в комнату,
откуда донеслось это единственное ответное "Ы!" Глаза панические,
умоляющие, виноватые. Видна вешалка с одеждой - все висит тоже кое-как, и
лишь отдельно, аккуратно, на плечиках - китель с майорскими звездами на
погонах и орденом Героя России на груди. - Побежала! Не скучай,
пожалуйста, я везде бегом шустренько и назад. Почитаем сегодня, пока свет
дают... Или музыку послушаем. Да?
Тишина. Женщина ждет несколько секунд, даже шею чуть вытянув от напряжения.
- Радио включить? Пусть бубнит, пока меня нет, а?
Тишина. Потом все-таки раздается: "Ы-ы!" Женщина стремглав бросается на
кухню, где на стене висит простенький репродуктор, включает звук. С
полуслова начинается какая-то реклама. "...Золотое колье? Пожалуйста!
Обручальное кольцо с бриллиантом? Ну конечно! Докажите вашей избраннице
искренность ваших чувств! Ведь она этого достойна!"
Женщина, никак не в силах уйти, бежит обратно в комнату - к затерянной в
сумраке постели, на которой угадывается укутанный одеялами лежащий человек
с запрокинутым лицом. Женщина наклоняется, целует его в щеку, а затем, все
так же торопливо, бежит обратно к выходу, открывает дверь на темную
лестницу и только тогда задувает свечу.



Буквально на ощупь Марина спускается по лестнице и открывает дверь на
улицу.
Впрочем, это трудно назвать улицей. В свете разгорающегося жестокого
морозного восхода видно, что вокруг дома тянется покрытый превращенным в
лед утоптанным и укатанным снегом тротуар, но он никуда не ведет, сразу за
ним - кочковатое подобие тундры, или торосистого ледяного поля, иссеченное
и изрытое каким-то траншеями, кучами вывороченной земли, заваленное
торчащими в разные стороны, тоже заснеженными, трубами... Кое-где это
пустыню пересекают натоптанные тропинки: вверх-вниз, вверх-вниз...
Неподалеку от двери урчит "Жигуль", извергая в ледяной воздух мерцающие в
бритвенно остром свете зажженных фар клубы прогретого перегара. Рядом с
ним возится человек. Он замечает Марину и делает шаг ей навстречу:
- Доброе утро, Марина Николаевна.
- Доброе утро, Вадим Сергеевич, - отвечает Марина, чуть замедляя шаги, но
явно не собираясь задерживаться. Он почти заступает ей дорогу; между
поребриком тротуара, за которым - торосистая пустыня, и боком его
автомобиля зазор не более полуметра, и его легко перекрыть.
- Как ваши дела?