"Вячеслав Рыбаков. Кот диктует про татар мемуар " - читать интересную книгу автора

моего будущего выглядела так: либо я сбацаю диссер, блестящий со всех
сторон, и успею в течение аспирантуры хотя бы предзащиту пройти - тогда еще
можно как-то рыпаться дальше, либо в декабре, по истечении аспирантского
срока, вылечу из института, как пух от уст Эола, и со своей нигде не нужной
высокой квалификацией окажусь безработным тунеядцем. Причем никто мне этого
официально, упаси бог, не говорил. Пару раз намекал руководитель. А вообще -
это как бы само собой разумелось, в воздухе висело. Либеральные, гуманные
штучки типа взятия из аспирантуры в штат по наметкам, разработкам и слезным
обещаниям уложиться в следующие два года были явно не для меня.
После предзащиты, в октябре, один из ведущих наших китаистов заметил,
поздравляя: "На вашем месте я с завтрашнего дня на месяц ушел бы в загул.
Заслужили". Но у меня были иные планы.
Назавтра меня вызвали в ЛАХУ (Ленинградское
административно-хозяйственное управление АН, это рядом с Кунсткамерой) по
совсем не относящемуся к политике вопросу, но вопрос этот даже не стали
разбирать, когда я пришел. "Ну, ладно. Тут вот еще один товарищ хотел с вами
побеседовать. Подойдите сюда же через часик".
Я и подошел.
Чекисту Александру Евграфовичу из повести "Не успеть" я дал инициалы
того товарища, хотя сходства между ними никакого. Вполне интеллигентный,
симпатичный с виду, всего-то лет на 10 старше меня (мне тогда было 26),
очень корректный и безо всякого амикошонства человек пригласил меня в черную
"Волгу" (мне, как и любой воспитанной в аморфном страхе божием советской
медузке, даже в голову не пришло отказаться или потребовать обьяснений), и
от знакомой с университетских времен набережной мы покатили в неведомую
бездну.
Обличать тоталитаризм во всепланетном масштабе - это я плохо-бедно уже
умел. Со средневековым китайским чиновничеством на кандидатском уровне тоже
разобрался. А вот в такой локальной ситуации был, по-видимому, дурак
дураком. Я даже не знал, куда мы едем!
Кажется, на Халтурина "Александр Евграфович" попросил шофера
остановиться и подождать - дескать, он на минутку зайдет к знакомому. Я уже
плохо помню, зачем именно (вообще эти события просвечивают в памяти, как и
все, что резко вываливается из привычного распорядка вещей, словно бы
мозаично, гнездами: яркая деталь - провал, яркая деталь - провал). То ли
что-то занести, то ли что-то забрать... Скорее всего, и впрямь так. Но я
сразу подумал: оставили посидеть и помлеть, чтобы клиент, как говорится,
дозрел. Однако я не дозревал - по наивности, конечно. Умом понимал, что вот
действительно, не в неопределенных слухах, не в модном застольном трепе "да
всех нас заберут, куда мы денемся" попал в жернова, о силе и беспощадности
которых имею самое слабое, самое смутное представление. Но в душе не
укладывалось, казалось бредом или игрой. Ведь ничего не может случиться!
Ведь я же не враг. Не Солженицын какой-нибудь или Сахаров, которые
действительно хотят вреда Родине!
Дурак дураком...
Помню, приемник "Волги" работал и пел про то, что нельзя отказывать,
если женщина просит. С той поры я слушаю "Снегопад" с особыми чувствами.
Приехали мы в райотдел КГБ. Это у Чернышевской, этажом выше над
райкомом комсомола. Наверное, и теперь так.
Беседовали со мною то двое, то один, то опять двое по модели "добрый и