"Владимир Рыбаков. Тавро " - читать интересную книгу автора

удалось. Так и осталось.
Уже в машине Мальцев подумал, что квартира Булона похожа на хозяина, то
есть безлична. Мальцев был уверен, что такие люди часто встречаются в
Советском Союзе; он там их видел. Но где, где он мог встретить в Ярославле,
в Москве или в Ленинграде людей, внутренне похожих на французского сенатора?
Булон вел свой черный автомобиль без лихости. На его гладком лице была
маска мягкой задумчивости - с подобной расслабленностью черт гуляют люди по
лесу, забыв о времени. Мальцев про себя отметил, что человек с такой
здоровой, как у Булона, кожей, никогда в жизни не недоедал. В этом не было,
правда, ничего зазорного, однако... "сытый голодного не разумеет", и
Мальцеву было приятно знать заранее, что с Булоном найти общего языка не
удастся.
Сенатор, не отвернув взгляда от ветрового стекла, сказал:
- Я вас представлял себе ниже ростом и уже в плечах. Вы гораздо выше
ваших родителей. Вы, наверное, часто ели там гречневую кашу. Каша - ведь там
основное блюдо, не так ли?
- Нет, в Советском Союзе очень трудно достать гречневую крупу. Она -
дефицит.
- Неужели? - Голос сенатора, поиграв ноткой удивления, произнес: -
Кстати, мы как раз проезжаем мост русского царя Александра III.
Мальцев едва не выругался. Сдержался, но желание поставить сенатора в
неловкое положение возникло сразу. Выпалить скабрезность? Сказать с
присвистом пошлость? Автомобиль был излишне чист, старик прилизан, а он сам
не на месте. И он заставил себя сказать:
- А кто поднял трубку, когда я вам позвонил? Я только отметил красивый
женский голос. Ваша секретарша?
Договорив, Мальцев устыдился своей беспомощности. Неприятное чувство к
этому миру, давшему ему свободу, неуклонно росло.
Булон с вежливой улыбкой ответил:
- Нет. Моя младшая дочь. Она будет рада с вами познакомиться. Вы много
интересного сможете рассказать ей и ее друзьям.
"Наверное, дура и...", - подумал Мальцев...
Автомобиль остановился. Рядом текла Сена к Нотр-Дам, рядом же стоял
большой опрятный дом - угадывались толстые стены. Это был ресторан
"Серебряная Башня", один из самых шикарных в Париже. Мальцев читал о нем в
каком-то романе.
Столик почти касался окна, собор был виден во весь рост - огромный и
странно легкий. Но обилие вилок и ножей убивало то малое от чувства красоты,
что оставалось еще в Мальцеве. Поколебавшись, он решил пользоваться одной
вилкой и одним ножом и вообще решил, плюнув на все и вся, не есть, а жрать.
Пусть любуются!
На лице сидевшего напротив Булона рождалась гримаса удовлетворения. Он
смотрел на Мальцева с явным удовольствием.
- Знаете ли, Святослав, я давно, еще будучи студентом, мечтал
пригласить вашу мать в такой вот ресторан. Мне тогда казалось, это должно
ослепить ее. Я хотел спасти молодую девушку от глупостей. Не вышло. Мы не
стали врагами, хуже - чужими. Недавно, после стольких лет, я вновь встретил
Мальцеву и вновь пригласил ее в ресторан, в этот самый. И она вновь
отказалась. К вашей матери, Святослав, у меня необыкновенное чувство. Она
была сильной женщиной...